"Святослав Юрьевич Рыбас. След" - читать интересную книгу автора

туфли. Я сел рядом.
Ее муж был агрономом, любил круговорот времени и земледельческой
радости, но они переехали в чужой город. И потом он заболел. Их дети, сын и
дочь, простились с отцом. Не было смысла, решили они, расходовать на
обреченного свои силы.
- Природа устремлена вперед, - вымолвила Аврора Алексеевна учительским
тоном. - Это естественно, что плоды не заботятся о корнях.
Но сама она стала бороться за жизнь мужа теми способами, какие были ей
доступны. Нашла в Москве родственников, устроила мужа в радиологическое
отделение, истратила все сбережения. Порой думала: дура, ну зачем мучиться?
Добро, жила бы с ним по-людски, а то ведь сколько слез пролила, когда он по
другим бабам таскался! Но утром бежала в больницу, мучаясь стыдом. Почти
пять лет прожил ее муж после лечения. И это были самые трогательные, светлые
годы.
- У меня и Вера была такая, - сказал я. - Умирала, а все думала, как бы
нас не мучить.
- У вас наверное, железный характер, - предположила Аврора Алексеевна.
- Вы все держите в себе.
- За десять дней до смерти Веры я увидел в ванной на трубе воробья. Я
понял, что она умрет.
- А как он залетел в ванную?
- Не знаю. Но я все понял. И что она умрет, и что наша дочь не приедет
на похороны. Так и вышло.

На похоронах Веры были ее брат Антон да мы с внучкой Любой. Моя дочь
Ирина прислала телеграмму.
С Антоном мы давно не виделись и разговаривали допоздна. Он был юным
пареньком, когда его старшая сестра стала моей женой. У их отца до революции
и при нэпе был кожевенно-обувной магазин в Таганроге. Мой тесть Иван
Иванович был предпринимателем необыкновенным. И видом похож на грека или
турка, а не на донского казака, каким был по рождению. А его отец был
сапожником, любил кулачный бой - его и убили в драке. Тесть начинал с
мальчика-зазывалы в магазине армянского купца, вырос до старшего приказчика,
потом и до компаньона. Но он ликвидировал торговлю, потому что я прямо
сказал ему; шурья взялись за горняцкий обушок, а потом как дети шахтера
поступили учиться в горный институт. Второй мой шурин, Виктор, погиб в войну
при обороне Севастополя.
Это мы и вспомнили с Антоном. Он добыл много угля и теперь живет возле
Феодосии, ковыряется в своем винограднике. А не уломай я тогда тестя, что бы
с ним было? Часто тесть бранил меня: все-таки ему поздно было привыкать к
подземной давящей работе. Выходило, будто я виноват в этом. Но в те годы
было немало таких людей, как я простых обывателей, втянутых в водоворот
полного переустройства страны.
Впрочем, жизнь смеется над нашими попытками разграфить ее на
квадратики. Оставшись на оккупированной территории, мой тесть прокормил Веру
с двумя детьми и спас одного военнопленного. Рядом с шахтой "Иван" немцы
устроили лагерь для наших солдат. Люди лежали на земле, как скот. Умерших
сбрасывали в ров с известкой. Стояло лето сорок второго года, оно сулило
Гитлеру победу под Сталинградом, и поэтому немцы иногда отпускали пленных,
если за них просили жены или родители. Но где взять на всех жен и отцов,