"Святослав Юрьевич Рыбас. Персональное дело" - читать интересную книгу автора

механизации. Оба молодые, неопытные, только Бунчук горячился и ни себе, ни
Коле спуску не давал. В поле нужно было поспеть пораньше, потому что
грузовиков было мало. На пять комбайнов - две машины. Подрегулировали,
заправились и сразу в поле. Машины две Бунчук набьет зерном, свесится в
одну-другую сторону, глядя сверху на ход комбайна, и, если видит порядок,
уступит Коле штурвал и садится завтракать. Так в прошлом году обращался с
ним дядя Вася Каралуп, а нынче Бунчук сам себе хозяин. Потом даст харчей
помощнику, ведь тот на практике, один, где ему добрый завтрак иметь? Коля
подкрепляется, а Бунчук - печет. Так он называет свою работу - "пеку". В
жаре, в пыли, в шуме - печет.
В обед у него комбайн тоже не простаивал. Подшипники смажет, подтянет,
а сидеть некогда. Учительница - пенсионерка Мария Гавриловна Каменщик,
агитатор во время жатвы, приносила им газеты и журналы, рассказывала всякие
новости и угощала грушами и молодой кукурузой со своего огорода. Бунчук с
Колей были черные, даже чумазые, чем вызывали в учительнице и почтение, и
жалость. Она подсовывала груши: "Отдохните, хлопчики. Вон как солнце печет!"
Однажды Бунчук заглянул в журнал и воскликнул:
- Ого! Тут написано, что рекорд Украины - убрать за день с двадцати
шести га шестьсот семьдесят центнеров... А у нас с тобой лучше - семьсот
восемьдесят центнеров! Лучше рекорда, Коля!
Бунчук сильно обрадовался, шутил до самой ночи. За полночь, как обычно,
закончили. Обмели венчиком пыль с комбайна и побрели по домам. Даже сквозь
нарастающую усталость Бунчук ощущал по-прежнему то острое чувство, которое
охватило его днем - он первый. Жатву он закончил, обогнав своих товарищей, и
молодых, и опытных, и дядю Васю Каралупа. На его счету было восемь тысяч
двести центнеров зерна, можно было представлять к значку ЦК ВЛКСМ "Золотой
колос". Бунчук был счастлив. В районе, среди комсомольско-молодежных
агрегатов он тоже был первым. Он добился того, чего хотел, - его заметили в
колхозе, увидели, что Бунчук недаром считается парнем характерным.
Дошли о нем вести в райком комсомола, Вихляеву. Но решили погодить со
всякими чествованиями, приглядеться к такому необычному имениннику. С одной
стороны, он действительно герой жатвы, а с другой - неблагополучный в
прошлом.
Деревенскую осторожность не удалось до конца преодолеть. Бунчук, может
быть, и привык бы к ней, смирился со своей ролью, не будь несправедливость
такой явственной. Ведь он был лучшим, а за ним признавали лишь то, что он
упорнее других.
Колхоз помог ему приобрести дом, - административно, если так можно
выразиться, никаких претензий к нему комбайнер не имел. А к людям? Но не мог
же он подойти к каждому и объясниться?
Вот и выходило, что судимость давно снята, но где-то как будто
по-прежнему все еще разбирается персональное дело Виктора Бунчука, и
окончательного решения нет и нет.
Между тем в хлопотах с новосельем подошел и Новый год, зимние заботы о
ремонте техники, о всегда недостающих запчастях, - и незаметно прошла зима.
Потом началась весенняя вспашка, обработка почвы, удобрение. Закустилась
озимая, на дорогах поднялась пыль. А там - снова наступило лето.
Чем ближе подступала жатва, тем беспокойнее становился Бунчук. Он
заговаривал с Яловым о разных пустяках, морщился и отходил, ничего не
объяснив толком. Бригадир не знал, в чем дело. Обычно Бунчук особо не