"Святослав Юрьевич Рыбас. Персональное дело" - читать интересную книгу автора

- Хорошо у нас живут, - сказал Печерский, глядя на Бунчука, точно
проверял его в чем-то. - Семьдесят человек назад приехали.
Бунчук пожал плечами: что тут говорить.
- Не уйдешь, когда выучишься?
- Пока не думаю.
Печерскому понравился этот немногословный парень - не пытался
расположить к себе и держался с достоинством.
Они пошли дальше по деревенской улице. Каждый второй дом был новый.
Печерский хотел, чтобы Бунчуку передалось его ощущение этого колхоза, этих
улиц, - того, что далось ему трудом и отчего голова у него поседела.
Хотя все это и происходило до приезда в "Большевик" Бунчука, оно имело
и для него значение, пусть не прямое, а через других людей. Как нынче
принимал его председатель, как посылал учиться, это вырисовывалось еще лет
десять назад. С той поры появились люди новых для деревни специальностей -
токари, электросварщики, газосварщики, котельщики, сантехники, воспитатели
детсада. Учиться всюду направляли, от институтов до курсов.
Начинать было непросто. До недавнего времени пришлось Печерскому
побыватъ в разных переделках, обзавестись выговорами и взысканиями, чтобы в
условиях, когда всегда недостает материалов, запасных частей, какого-то
оборудования, - чтобы в таких условиях все-таки строить село, а не сидеть
сложа руки и ждать, когда улучшится положение.
Рассказывая это Бунчуку, Печерский как бы пережил снова годы своей
жизни в "Большевике". Заглянув в лицо парню, он хотел увидеть отголосок
своих чувств, но глаза Бунчука выражали только внимание и, может быть,
надежду на будущее... Прошлое его не волновало. Это Печерского вдруг
расстроило и озадачило, и он попрощался.
Когда Бунчук закончил курсы, при весеннем распределении техники
комбайна ему не дали. Не было свободного, и к тому же считалось, что Бунчук,
как новичок, все должен стерпеть. Он стерпел, делать было нечего. Однако
вскоре пришел новый комбайн и достался новичку. Теперь Бунчуку завидовали.
Он пригнал комбайн, перетянул, проверил.
К тому времени бригада механизаторов стала комсомольско-молодежной, а
Бунчука это, кажется, никак не задело. Отношение к нему не могло
перемениться, - как был сам по себе, так и остался. Бригадир Николай Ялов,
молодой человек, всего лишь тремя годами старше Бунчука, приглядывался к
своему комбайнеру и о чем-то думал. Но ни Ялов, ни секретарь райкома
комсомола Владимир Вихляев, который опекал бригаду, ни кто-то другой не смог
бы переломить мнение села в отношении Бунчука. Настороженность оставалась,
не таяла.
Ялов дружил с парторгом колхоза Александром Строгановым и однажды
попросил совета.
- Он в работе бешеный, - сказал бригадир. - Про дом забудет, про жену,
про обед, про все на свете! Любую работу дай - не откажется.
- Он может всех комбайнеров на жатве побить? - спросил Строганов.
- Может, - ответил Ялов. - Я же говорю, что он в работе бешеный.
Особенно когда кто-то впереди него.
Уборочная была первой самостоятельной в жизни Бунчука. Опыта у него
почти никакого, если не считать прошлого лета, когда был в подручных у дяди
Васи. Он вставал раньше петухов, брал торбу с харчами - и на бригаду.
Помощником у него был молдаванин Коля, молодой паренек из училища