"Святослав Юрьевич Рыбас. Генерал Кутепов " - читать интересную книгу автора

погрешности, затем начинал предупреждать, что после определенного, времени
станет налагать взыскания за самую незначительную оплошность. В конце концов
срок этот наступал, и помощник начальника учебной команды делался
непреклонным. За каждую провинность - соответствующее дисциплинарное
наказание, причем никаких снисхождений, никогда.
Неловко отдал честь? Изволь простоять несколько часов с полной
выкладкой под ружьем. Не так ответил - наряд вне очереди. И без никаких
"войти в положение", "пожалеть".
Как будто Кутепов здесь переставал быть русским. Закон становился выше
обычая и традиции.
Да, Кутепов поднимался выше национального обычая, надо это признать.
Как, собственно, поднимались все, кто хотел служить Отечеству.
Это сложный вопрос - сохранение верности национальному, своему родному.
Как не стать рабом национального? И как не превратиться в равнодушный
механизм?
Была ли для Кутепова подобная опасность? Со всей определенностью надо
ответить: нет. Уважая воинскую дисциплину, иерархию чинов и званий, внешние
формы армейской системы, он внутренне оставался так же близок солдатам, как
и во времена гимназического похода. По воскресениям и в праздники Кутепов
брал своих новобранцев и водил в театры, музеи, картинные галереи, показывал
и рассказывал все об искусстве и истории. Из строгого офицера он делался
подлинным учителем.
Не оставлял он их и по ночам. Точно так же, как в детстве, заставлял
себя вставать среди ночи и идти в казармы, смотреть, что происходит там в
ночную пору.
Он не был карьеристом. Большая карьера ему не светила в силу
несветскости, отсутствия связей, провинциальности. Возможно, к концу жизни
Кутепов мог превратиться в своеобразный тип лермонтовского Максим Максимыча,
состарившись и подобрев. Не окончив Академии Генерального Штаба, куда он и
не собирался поступать, вряд ли можно было продвинуться выше должности
командира батальона. Так что, послужив в гвардии, Кутепов мог еще перейти в
какой-нибудь провинциальный полк, даже стать его командиром. И все.
В Наполеоны он не метил.
Его служба идет очень ровно. Он растет медленно, укореняясь в службу:
помощник начальника учебной команды, начальник пулеметной команды, начальник
команды разведчиков, командир роты, начальник учебной команды.
Такие упорно тянут свою лямку, ничего не переворачивая.
Это качество прекрасно понимали старые унтер-офицеры, настоящие
служаки, чуявшие за версту суть любого офицера. Один из таких, заслуженный
унтер, любил обучение солдат сопровождать действием кулаков. Кутепов заметил
это и говорит, что солдат согласно уставу звание почетное, и надо
соответственно с уважением к нему относиться. Унтеру ничего не оставалось,
как согласиться с таким рассуждением. Но он не был бы заслуженным унтером,
если бы изменил себе. Он переменил только форму своего поучения и сделал это
не без тяжеловесного изящества. Когда, к примеру, шел солдат в отпуск и
являлся к нему, то он его оглядывал с головы до ног, строго следя за тем,
все ли пригнано, вычищено, и вдруг замечал, что сапоги не чищены. "Что ж ты
сапог не вычистил? Лейб-гвардеец, преображенец, а спинку себе натрудить
побоялся... Что ж, я, старый унтер-офицер, так и быть уважу тебя, молодого
солдата... Ставь ногу на лавку... Ставь, приказываю тебе!" - Проговорив