"Святослав Юрьевич Рыбас. Генерал Самсонов " - читать интересную книгу автора

Самсонов вспомнил Киевскую военную гимназию, и стало грустно.Тогда
кончилось детство, оторвали его от матери и отдали ей, матушке-России,
навсегда.
"А тебя мы пожалели, - подумал он о Володе, учившемся в обычной
гимназии. - Ты пока вольная птица".
Прочитав штабные бумаги, Александр Васильевич взялся за папку с
документами о Туркестане. В июне исполнялось пятьдесят лет покорения края,
из "Туркестанских ведомостей" просил что-нибудь написать. Но ему ли писать?
Какие исполины предшествовали ему! Черняев, Скобелев, Кауфман... А скромные
исполнители, такие как Генерального штаба Корнилов, исследовавший границу с
Афганистаном и оставивший прекрасные карты? Таких было десятки.
В папке желтел костянной нож для бумаг, вложенный туда как закладка.
Отведя в сторону кипу документов, исписанных черными чернилами
каллиграфическим почерком старых писарей, Самсонов прочитал: "Когда горы
достаточно были обстреляны горным орудием и стрелками с обеих сторон,
полковник Яфимович приказал штабс-капитану Каневскому двинуться на штурм.
Неприятель защищался с необыкновенным упорством, по всему гребню обеих
вершин были устроены из камней траншеи, откуда штурмующие были встречены
градом камней и пуль, и по мере того, как штурмующие занимали одну траншею,
привычный к горам неприятель перебегал в другую, из которой опять можно было
выбить его только штыками.
Громадные камни, несясь с неимоверною быстротою, уносили за собой все,
что попадало на пути, так что раненые летели вниз и уже внизу поддерживались
находящимися там стрелками, не допускающими их скатывания в Зеравшан, тогда
как неприятельские трупы один за другим летели прямо в пропасть".
Этот рапорт начальника Зеравшанского отряда напомнил Самсонову Японскую
кампанию, бой у деревни Бенсиху, где крутые сопки возле реки были покрыты
траншеями японцев, а наши стрелки отчаянно лезли вверх.
Как всегда на бумаге, геройство впечатляло, тогда как на войне никогда
не было никакого геройства, а что и было, так злоба или отчаяние или страх
перед начальством. Вспомнилось полное голубоглазое лицо Ренненкампфа, с
молодецки закрученными усами, дышавшее бесстрашием. Храбрый генерал ходил в
цепь с маузером как корнет, но под Бэнхису не дал Самсонову батальона в
поддержку - и тысячи солдат легли зря.
Александр Васильевич знал о военном положении России многое. Его жизнь
давно принадлежала России-матушке и государю, - с августа 19 числа 1875
года, когда он принес присягу будучи шестнадцатилетним юнкером
унтер-офицерского звания. Еще не было на свете Екатерины Александровны, а
нелюбимый ею Яков Григорьевич Жилинский был удалым удальцом, лучшим в
училище воспитанником.
Вспомнив Жилинского, который тогда был его другом и защитником и потом
превратился в соперника, Самсонов ощутил горечь. Было жалко юности и стыдно
за это невоенное, расслабляющее чувство.
Он закрыл глаза, поглядел туда, откуда веяло болью. Сегодня был
праздник. На черных мраморных досках в церкви училища вырезаны золотыми
буквами имена бывших юнкеров. Он будто увидел их снова:
Дубровский Петр. Подпоручик. Выпуск 1825 года.
Убит на штурме крепости Ахалупка 15 августа 1828 года....Киреевский
Петр. Корнет. Выпуск 1830 года.
На штурме Варшавских укреплений 26 августа 1831 года получил пятнадцать