"Владимир Рыбин. Забытая высота (повесть)" - читать интересную книгу автора

концах. Вся эта сила, невиданная, неслыханная, валом валит на высоту, на
городок, замерший за крутым обрывом, растекается половодьем по окрестным
полям и перелескам...
- Товарищ лейтенант, пыль!
Вскочили все разом, уставились в замутненную зноем даль. Там, где лесок
ломал безупречную линию горизонта, стлалось белесое облачко.
Лейтенант вскинул бинокль, разглядел несколько черных точек, похожих на
безобидных жучков, крикнул, не оборачиваясь:
- По местам!
Зашумела, зашебуршила и замерла засада. Теперь автомашины можно было
разглядеть простым глазом. А в бинокль лейтенант уже ясно видел солдат в
кузовах. Не мог только сосчитать машины, первые пять ясно различались, а
сколько дальше, в пыли, - не понять. Ему хотелось, чтобы их было много, как
можно больше. Тогда уж ни один снаряд не пролетит мимо, каждая пуля найдет
цель. Лихорадочное состояние овладевало им, знакомое по самым первым боям,
когда еще не привык к крови и гибель друзей казалась неестественной. Его
радовала и пугала эта внутренняя дрожь, похожая на озноб. Радовала потому,
что вместе с ней уходили нерешительность и скованность, появившиеся с
приходом Марыси. А пугала возвратом комплекса неопытности, будто он и не
воевал вовсе, будто все ему предстоит впервые.
- Не стреля-ать! - тонко закричал он. - Команда "Огонь!" по выстрелу
пушки!
Пыль совсем затянула дорогу, стлалась над полем густой дымовой завесой.
Некоторые машины выскакивали в сторону, ехали по нескошенным хлебам, но на
тряской пашне быстро отставали и снова ныряли в пыльную пелену.
Держа в прицеле первый грузовик, Меренков ждал, когда тот выедет на
ближний изгиб дороги. Не было теперь перед ним ни Марыси, ни
друзей-товарищей, живых и погибших, вся жизнь, все мечты и надежды слились в
одно-единственное желание - не промахнуться первым снарядом. Он бормотал
машинально себе под нос какие-то слова и очень бы удивился, если бы понял,
что бормотал:
- Господи, не дай промахнуться, не дай промахнуться, не дай!..
То, что входит в человека в пору детства, живет в нем до последнего
часа. Так, самому крепкому парню в тяжкую минуту хочется заплакать.
Выстрел громыхнул, как показалось лейтенанту, совсем неожиданно. Звонко
вылетела гильза, и звон ее захлебнулся в гильзоулавливателе. Знакомо запахло
пороховой гарью. А разрыва все не было видно, и лейтенант еще успел
удивиться, как медленно в иные секунды может тянуться время.
Ему повезло с первым выстрелом. Снаряд угодил в кабину грузовика,
разбросал солдат, сидевших в кузове. Это он сразу засек наметанным глазом. А
в следующий миг вскинулся черно-огненный сноп: вспыхнул бензин. Второй,
третий, четвертый снаряды рванули в стороне от машин, но это не беспокоило:
осколки все равно доставали. Он не слышал, как прицельно тюкали винтовки
красноармейцев, как суматошно частили десятки немецких автоматов, посылал
снаряд за снарядом по черневшим в пыли и дыму пятнам автомобилей, торопясь,
крича so весь голос, ругая заряжающего за то, что медлит.
И вдруг лейтенант увидел, что стрелять больше уж не по кому. На дороге
полыхали четыре костра, а уцелевшие грузовики прямо через хлеба уносились к
дальней роще.
И затихло поле. Отзвенело в ушах оглушающее эхо стрельбы, снова стало