"Владимир Рыбин. На войне чудес не бывает (Искатель N 2 1985)" - читать интересную книгу автора

- Жив Алоиз, - пробормотал парень, покосившись на - Соснина. - Он там,
вместе со всеми.
- Почему?..
Дальше Соснин уже ничего не понимал, такой скороговоркой зачастила
женщина. Только и улавливал частые "warum?" - "почему?". Потом в их разговор
вмешался Курт. Он расспрашивал дотошно, въедливо, и голос у него был
требовательным и настойчивым.
- Ясно, - наконец сказал он, обернувшись к Соснину. И заговорил,
необычно волнуясь, то и дело вставляя немецкие слова: - Нет атака, найн.
Юнге там, юноши, маль-чиш-ки. Только они. Их увел фельдфебель Граберт. Все
из Кляйндорф и другие селения. Воевать не хочеют, нихт шисен, не уметь. Фон
цен яре... от десять лет. Идут домой? Найн. Боятся фельдфебель Граберт...
- Та-ак, - угрюмо сказал Соснин. - Проясняется. Только ты, товарищ
Курт, мозги-то не пудри. Найн атака? Как бы не так. Пускай сдаются, тогда не
будет атаки. Понятно? Двенадцать человек мы из-за них потеряли. Убитыми и
ранеными. Двенадцать! Дет-тишки!..
- Не можно с ним ernst, серьез, война.
- А что делать? Пулемет не разбирает, всерьез нажимают на спусковой
крючок или играючи.
Курт снова принялся быстро и напористо переговариваться, и мальчишка в
конце концов совсем умолк то ли от испуга, то ли заупрямившись, а женщина
заплакала.
- Я сказать, что они должен прекратить сопротивление или их уничтожат.
- Правильно сказал. И пускай... - Он вдруг подумал, что раз пацаны из
этого городка, то здесь сидят по подвалам их родичи. Собрать бы их да
заставить высказаться по "звуковке", чтобы отговорили своих пацанов. Вот
была бы лафа - обойтись без штурма: и задача выполнена, и люди целы. Но тут
же подумал о невозможности такою исхода. Силком к микрофону не потянешь, а
если кто и согласится, что с того? И без агитации ясно: не разойдутся. Из-за
Граберта.
Надежда, неожиданно обрадовавшая его, угасла, оставив глухое
раздражение. Нелепая получалась ситуация, нелепей не бывает.
- Айда к комбату, - сказал он. - Там разберемся.
Они вышли на улицу. Луна уже светила вовсю, пространство между домами
словно было залито молоком. Сразу вспомнились Соснину любимые с детства
сказки Андерсена. В книжках, которые он читал, были на картинках такие же
залитые лунным светом аккуратные домики сказочного городка. Воспоминание
задело нежной печалью, и он, понимая ее неуместность, прикрикнул на
мальчишку:
- Шнель, шнель!
Но, видно, было в его голосе что-то неуверенное, и все уловили это,
только среагировали по-разному: мальчишка ничуть не прибавил шагу, а
женщина, остававшаяся возле, калитки, вдруг пошла следом без требований, без
понуканий, сама пошла. Соснин не оборачивался, но ясно слышал ее частые шаги
и определял по звуку: так и тащится метрах в тридцати. Потом к этим шагам
прибавился еще перестук - он оглянулся и увидел, что женщин, уже две, и
вновь затлела надежда: а вдруг из этого что-нибудь да выйдет?
В просвете между домами искрилось поле. Замок, подсвеченный луной,
исчерченный тенями, громоздился на фоне черного неба. Это было уже не из
сказки Андерсена, а из какой-то другой, зловещей.