"Владимир Рыбин. Пять зорь войны " - читать интересную книгу автора

теряем надежды на чудо. До конца не теряем, даже когда и надежды не
остается.
Вот так и мичман Протасов, ярый сторонник решительных действий,
мечтавший прежде отваживать нарушителей не долготерпением, а внезапным
огнем, сейчас, наблюдая в бинокль за приближающимся монитором, больше всего
желает, чтобы тот тихо прошел мимо.
"Может, это все же случайность? - с надеждой думает он. И понимает
нелепость своих надежд. - С извинениями не ходят, держа оружие наизготовку.
Это новый десант..."
Но что должен делать он, мичман Протасов? Открывать огонь, когда десант
начнет высаживаться? Но тогда будет поздно. Его, неподвижно стоящего в
протоке, вмиг расстреляют пушки монитора. А враги подойдут к камышам, и
пограничники на берегу потеряют их из виду, не смогут вести прицельный
огонь...
Протасов оглядывается: две пары глаз внимательно и строго смотрят на
него, ждут.
- Ну, братцы!.. - говорит он. И сразу командует:- По местам! Бить по
лодкам, только по лодкам!
Вылетев из протоки, катер круто разворачивается на быстрине и идет
прямо на монитор. Пули высекают огоньки из темных бронированных бортов. На
лодках суета, вспышки выстрелов. Кто-то пытается залезть на высоко поднятую
палубу, кто-то падает в воду. Монитор сбавляет ход, оставляя за кормой на
белесой поверхности Дуная весла, доски, круглые поплавки человеческих голов.
Слева от "каэмки" вырастает куст разрыва, вскидывается белый фонтан, и
брызги хлещут по рубке, жесткие, как осколки. Следующий снаряд прошивает оба
борта и взрывается по другую сторону катера.
- Бронебойными бьют! Они думают: у нас - броня!
- Пусть думают...
И вдруг вспыхивает разрыв прямо под форштевнем. Визжат осколки,
Протасов больно бьется о переборку, но удерживается на ногах, уцепившись за
штурвал, трясет вдруг отяжелевшей головой, непонимающе глядит на Суржикова,
ползущего по накренившейся палубе.
- Меняй галсы! - кричит он сам себе, наваливаясь грудью на штурвал. И
еще послушный катер круто уходит в сторону, к острову.
Пулемет снова бьет, длинно, нетерпеливо. Протасов видит, что лодки
отваливают от монитора, рассеиваются по реке. На них уже не так тесно, как
было в начале, и стреляют оттуда уже не по катеру - по берегу.
"Догадались наши, по лодкам бьют!" - радуется он.
А катер все больше сносит течением. Он уже плохо слушается руля, пенит
воду разбитым форштевнем. Двигатель чихает простуженно и вдруг совсем
умолкает. И снова рядом взметываются разрывы: артиллеристам на мониторе не
терпится расстрелять неподвижную мишень.
Протасов выходит из рубки на изуродованную, неузнаваемую палубу. Он
перехватывает у Суржикова горячие ручки пулемета,успевает ударить по лодкам
широким веером пуль, прежде чем перед ним вспыхивает белый ослепляющий
шар...
Тихий вибрирующий звон плывет в вышине, о чем-то напоминая, увлекая
куда-то. Протасов знает, что надо проснуться, и не может. Но вдруг как-то
сразу вспоминает все: и ночь, и утро, и черный монитор на блескучей глади
реки. И стонет от навалившегося вдруг тяжелого звона в голове.