"Юрий Сергеевич Рытхэу. Числа Какота" - читать интересную книгу автора

- Что? - опешил Амундсен.
- Сколько человек живет в Норвегии? - повторил вопрос Какот.
Амундсен сделал шаг назад и, круто повернувшись, вышел из тесного
камбуза.
Его громкий голос долго доносился до слуха Какота.
Какот тем временем вернулся в свою каюту и быстро собрал свои нехитрые
пожитки. Теперь он не боялся тетради с числами. Он положил ее на самый верх,
чтобы чувствовать твердую обложку через кожаный верх мешка.
Амундсен не пожелал разговаривать с Какотом. Он послал Оскара Вистинга,
человека, который открыл Какоту тайну чисел, не понимая всей таинственной
силы возрастающего количества.
- Руал Амундсен спрашивает: хотите ли дальше работать на корабле или
предпочитаете списаться на берег?
Оскар Вистинг. Всего лишь единица из множества поддающихся учету людей,
живущих на земле.
- Я сойду на берег, - ответил Какот. - Вернусь к своему народу.
Какот сошел на берег в тот же вечер, перекинув через плечо кожаный баул
с тетрадью, в которой были записаны первые ряды бесконечной вереницы чисел.
Дочь осталась на корабле. Да и куда Какот мог ее взять? У него не было
ни собственной яранги, ни даже ближайших родственников. Единственный выход -
идти к кому-нибудь в ярангу приемным мужем.
Недалеко от того места, где зимовала "Мод", Какот нашел пристанище у
одинокой вдовы, которая прельстилась несколькими отрезами пестрой ткани,
тремя ящиками морских сухарей, двумя мешками муки и другими драгоценными
вещами, полученными Какотом за работу.
Едва устроившись в яранге, Какот достал тетрадь и принялся за работу.
Он решил написать столько чисел, сколько может выдержать. Совесть его была
спокойна: он принес в ярангу достаточно еды, чтобы не испытывать чувства
долга перед женщиной, которая отныне считала его своим кормильцем.
Когда наступал рассвет, Какот выползал из теплого полога и устраивался
в холодной части яранги, аккуратно расположив тетрадь на низком столике.
Перед ним на стене висели охотничьи доспехи, но он даже не поднимал на них
глаз. Собаки бродили вокруг него, заглядывали через плечо, пытались лизнуть
в низко склоненный вспотевший лоб, но человек был погружен в числа.
Иногда он отрывал взгляд от тетради и смотрел куда-то поверх
разлегшихся в чоттагине собак, в приоткрытую дверь яранги.
Бочком проходила жена. Спроси кто-нибудь в эту минуту Какота, как зовут
его жену, вряд ли он мог припомнить... Огромный ряд чисел. Человечество
перед ним - ничтожество. Один человек тем более. Будь он даже Амундсеном!
Иногда в ярангу заглядывали соседи. Они смотрели на Какота издали,
словно он был поражен заразной болезнью. А он не испытывал потребности в
общении. О чем он мог бы с ними говорить? Для него уже стали неинтересны
разговоры о морских течениях и состоянии льда, о тюленях, которые с
приближением весны все чаще стали выползать на лед... Вот новая жена его
хорошо понимает. Она еще не сказала ни одного слова в осуждение его.
Напротив, она старалась оградить его от любопытных.
Она смутно чувствовала, что ее новый сожитель озабочен чем-то очень
важным и недоступным не только ей, но и многим соседям.
А Какот все писал числа. Он уже не мог назвать того огромного
количества, которое значилось у него на страницах тетради. Это было