"Юрий Сергеевич Рытхэу. Когда киты уходят" - читать интересную книгу автора

медузами втекала вода, и над головой Рэу рождалась в водяной пыли солнечная
радуга.
Она манила девушку, звала, заставляя переступать безмолвный запрет,
невидимый порог, отмеченный намытой волнами грядой разноцветной гальки. Ей
хотелось приблизиться к радуге, чтобы на ее тело упала хоть одна капля, в
которой сверкало маленькое солнце.
И однажды Нау так близко подошла к киту, что фонтан окатил ее с головы
до ног.
Это было неожиданно, но все было так, как она предчувствовала, - капли
были теплые, блестящие, и Нау ощущала, как солнечные лучи обволакивают ее,
по всему телу разливается новое, незнакомое чувство мягкой ласки, какого-то
стеснения в груди. Частое дыхание прерывалось, кружилась голова, будто Нау
долго смотрела с высоты на бегущие по воде тени облаков.
А кит купал ее в теплых струях, пронизанных солнечным светом, лаская
мягкими, ласковыми ударами и тихим журчанием фонтана.
Нау чувствовала, как у нее в груди растет ее маленькое сердце, заполняя
грудь, мешая ровному дыханию. Кровь согревалась, вбирая тепло китового
фонтана, и девушка в растерянности стояла неподвижно, не зная, что делать. А
ведь раньше она совсем не задумывалась над тем, что делала. Как ветер,
волны, облака, пробивающаяся трава и прячущиеся в ней цветы, как евражки и
летящие птицы, плывущие по морю звери и рыбы... Она была частью этого
огромного мира, живого и мертвого, сверкающего и тонущего во мгле,
убаюканного тишиной высокого неба и одеялом мягких облаков, ревущего, когда
неожиданно сорвавшийся ураган раскачивал морские волны и они обрушивались на
берег, стремясь достичь травы, в которых прятала свои озябшие ноги Нау.
А теперь что-то другое накатилось на нее. Будто она только что
проснулась, и мгновение пробуждения затянулось, и она как бы заново видела
небо, синее море, холмы с зелеными травянистыми склонами, и впервые слышала
писк суслика, звон птичьего базара под скалами, журчание ручья... Будто она
вдруг открыла, что морская вода отличается вкусом от той, что в ручье, а
утренний холод исчезает по мере того, как над морем поднимается солнце.
Теперь, когда Нау бежала по тундре, упруго отталкиваясь от пружинящих
кочек, она вдруг останавливалась и склонялась над крохотным голубым
пятнышком цветка, словно осколком неба, упавшим с зенита. Голубой глазок
качался на тонком зеленом стебельке, и Нау слышала пронзительный, уходящий
вдаль звон.
Мир звуков разъялся, как и видимый, и теперь Нау знала, откуда идет
грохот бьющих о скалы волн, шелестящий звук ветра, гладящего невидимой
огромной ладонью тундровые травы, плеск мелких волн в лагуне, журчание воды
в ручье, бегущем по каменистому склону.
По-разному заговорили птицы и звери.
Черный ворон каркал черными звуками, и звук этот был темный и холодный,
будто тень на том берегу, куда не достигали солнечные лучи и где лежал
вечный снег, темный и рыхлый от старости.
Летние лохматые песцы тявкали, словно выплевывая застывшие в глотке
мелкие косточки морошки, остро и пронзительно свистели суслики, как бы
окликая Нау, призывая ее взглянуть на черные глазки нор, вырытые под защитой
камней.
Звенели морские птицы, гнездящиеся на прибрежных скалах, и порой, когда
они разом взлетали, потревоженные росомахой, в их гвалте тонули все