"Юрий Сергеевич Рытхэу. Любовь" - читать интересную книгу автора

создавало новый, огромный, волшебный мир, который не нуждался в словах. Иной
раз с ощущением некоторой неловкости Айе где-нибудь на охоте вдруг
обнаруживал, что с тоской думает об Умкэнэу, вспоминает ее теплое,
предутреннее дыхание.
Айе надеялся, что со временем это у него пройдет, он будет относиться к
жене как все - как соседи, сверстники. Но с годами чувство у Айе росло и
крепло, словно в груди зажегся постоянный, ровно горящий и никогда не
гаснущий огонек.
Пошли дети. Умерли один за другим родители, проторив новую дорогу на
священный холм, где белели кости похороненных по древнему обряду.
О своих чувствах и переживаниях ни Айе, ни Умкэнэу за всю свою долгую
жизнь не сказали друг другу ни слова. Не только потому, что такого не
водилось в народе, а скорее оттого, что в этом не было никакой надобности.
Впоследствии Айе начал догадываться, как называется это чувство,
связавшее навеки его и Умкэнэу. В книгах и в кино о любви говорилось очень
много. Порой не оставалось ни слова для других, тоже важных дел. Именно это
обстоятельство вызывало большое сомнение у Айе, он не мог отнести свое
счастье к тому, что называлось любовью.
Айе еще раз прищурившись посмотрел на солнце. С каждым днем уменьшается
светлое время. Недели через две солнце будет подниматься над горизонтом часа
на два, не больше. А потом наступят долгие сумерки. Умкэнэу будет ждать его
у яранги, время от времени светя электрическим фонариком. В молодости она
зажигала мох в плошке с тюленьим жиром и широко распахивала дверь в
чоттагине, чтобы пламя отражалось на снегу и служило путеводной звездой
возвращающемуся с моря охотнику. И Айе чувствовал издали излучающее тепло
жены, ее тревожное ожидание.
Интересно, почему это вдруг вспомнилось именно теперь, сегодня? Может
быть, оттого, что пришло время подумать и об этом?
Сумерки уже сгустились так, что дальше строгать не было смысла: можно
испортить будущий полоз.
Айе убрал инструменты и посмотрел на небо. Жаль, конечно, что Теплов не
прилетел, но что делать: глупо сетовать на изменчивость северной погоды.
За вечерней трапезой Айе молчал, заново переживая неожиданное
воспоминание. Иногда он кидал пытливый взгляд на жену, словно отыскивая в
ней черты той, которая покорно пошла вместе с ним на мягкие тундровые травы.
Умкэнэу чувствовала что-то новое, незнакомое в настроении мужа, и это
вызывало у нее смутную тревогу.
Перед сном Айе долго крутил приемник. Послушал последние известия,
потом поймал Анадырь, голос чукотского диктора. Выключив приемник, Айе
принялся за чтение. Но что-то не читалось. Вспомнил, как его унесло на
льдине. В общем-то, с каждым морским охотником случалось такое. Айе вышел на
твердую землю на седьмой день. А когда пришел в селение, Умкэнэу, вопреки
обычной сдержанности, кинулась ему на шею и смочила все его обмороженное
лицо горячими слезами радости.
Айе аккуратно положил книгу, запомнив номер страницы, и вдруг
неожиданно для самого себя окликнул жену:
- Умкэнэу!
- А?
- Знаешь, Умкэнэу, сегодня мне не дает покоя одна мысль... Не знаю
даже, как тебе и сказать...