"Юрий Сергеевич Рытхеу. Любовь Ивановна (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Кавав никогда не ел, как и я, неконсервированного яблока, но со слов
Игоря, который рос в яблоневых садах на Украине, недалеко от Белой Церкви,
мы знали, что вкуснее свежих яблок ничего нет на свете.
Кавав умолк и пытливо посмотрел на Любовь Ивановну.
Его слова поразили нас. С нами он никогда так не говорил.
Любовь Ивановна стояла возле стола и с интересом слушала. Когда Кавав
умолк, она от нетерпения передёрнула плечами и сказала:
- Говори, говори, я слушаю.
- Не буду говорить! - вдруг отрезал Кавав и с маху уселся на кровать
так, что доски, заменявшие сетки, затрещали.
- Что с вами? Вы так интересно рассказывали! - проговорила Любовь
Ивановна, подходя к нему.
Забыл заметить, что в нашем интернате не было принято говорить
воспитанникам "вы". Нарушал правило только Тогда-Когда. На моей памяти это
случилось всего два раза. Однажды Кавав, неся мешок с сахаром, ухитрился
провертеть в нём дырку и вытащить два внушительных куска рафинада. "Ваша
работа", - сказал Тогда-Когда и произнёс краткую речь о недопустимости
хищения социалистической собственности "тогда, когда идёт война...". Во
второй раз завхоз обратился к Кававу, когда у него каким-то чудом оказалась
пачка "Беломора". "Не угостите ли?" - попросил Тогда-Когда таким тоном, что
отказать ему мог только бессердечный человек.
Вот почему обращение на "вы" сразу насторожило нас.
- Это я украл оленьи языки! - громко сказал Кавав и опустил голову. -
И съел один. Ребята не виноваты.
- Давайте не будем больше об этом вспоминать, - сказала Любовь
Ивановна, поморщившись. - Напрасно вы об этом заговорили.
- Я должен был... - начал Кавав. - Вот здесь всё это стояло. - Он
показал на горло.
- Ничего, ничего. Я же понимаю, - торопливо и смущённо сказала Любовь
Ивановна. - Я сама пережила голодный год в Ленинграде...
Мы это видели, потому что Любовь Ивановна была худенькая и прозрачная,
как весенний ледок.
- Но мы не голодали, - вдруг сказал Кавав, - просто нам было мало.
- Ничего, ничего, - повторила Любовь Ивановна. - Успокойтесь и не
переживайте так. Хорошо, что сознались: и вам и мне легче. Голод - это
страшная штука. Он унижает человека.
- Но мы не были голодны! - выкрикнул Кавав. - Мы просто украли.
- Вот это хуже, - спокойно сказала Любовь Ивановна.
Самое удивительное было то, что Кавав, отличавшийся большими
способностями к запирательству, буквально выворачивался наизнанку перед
Любовью Ивановной, хотя она всем видом старалась показать, что разговор этот
ей неприятен.
Наконец, потеряв терпение, она посмотрела на часы.
- Мне нужно выдать продукты. Извините. Успеем поговорить.
Она ушла.
Кавав посмотрел ей вслед глазами затравленного песца и вдруг с гневом
обрушился на нас:
- Что уставились? Интересно? Ничего вы не понимаете! Сопляки!
Это было чудовищное оскорбление. Мы всегда считали себя равными.
Учились-то ведь в одном классе. Подумаешь - парню семнадцать лет!