"Юрий Рытхеу. Сон в начале тумана ("Сон в начале тумана" #1) " - читать интересную книгу автора

перехватил его взгляд и сказал нерешительно:
- Попробуем сделать держалки и для карандаша. Попробуем.
- Ты думаешь, что-нибудь получится? - усомнился Джон.
- Ты научился есть маленькой острогой, умеешь орудовать ножом, сам
одеваешься и раздеваешься, - перечислил Орво. - Авось и писать научишься.
Джон посмотрел на карандаш и блокнот и вдруг горячо и порывисто
произнес:
- Если мне это удастся, я напишу тебе такие слова, которые и вправду
надо будет хранить!
Орво не любил откладывать дела. На другой же день он принес кожаные
держалки и прикрепил их к культе Джона.
- Да куда мне так много? - с благодарной улыбкой шутил Джон.
- Что не будет годиться - снимем, - ответил Орво.
По указанию Джона он отточил несколько карандашей и прикрепил один к
кожаной держалке. На столе уже был открыт блокнот. Джон примерился к листу
бумаги и провел черту. Она получилась кривая, а наконечник карандаша
соскользнул с листа и сломался.
Орво внимательно наблюдал за действиями белого человека. Вытащив из
держалки сломанный карандаш, он осмотрел приспособление и решительно заявил:
- По-другому надо сделать. А то словно ты собираешься побриться копьем.
Карандаш надо укоротить, а держалку приделать к самой кисти. Тогда она будет
вроде пальца.
Огорченный неудачей, Джон без особого интереса слушал Орво, и в душе
его росла знакомая глухая злоба неизвестно на что и на кого. Он винил свое
иногда слишком уже услужливое воображение, которое каждый раз очень живо
показывало Джону его будущее. Он видел себя в университетской аудитории,
склоненного над столом. Вместо рук - уродливые обрубки, и с помощью
приспособления, изготовленного добрым Орво, он пишет. Он пишет, а все кругом
смотрят на него, и в глазах затаилась жалость... Жалость, а может, даже и
презрение.
Сердце дрогнуло, и Джон отвернулся.
А все, что нужно высказать собеседнику в условиях нынешнего
существования, можно сделать с помощью обыкновенной человеческой речи. И
проще, и лучше. Смешно было бы, скажем, если бы он, Джон, отправил любовное
письмо Пыльмау, а та бы ответила ему на надушенном розовом листочке.
Представив Пыльмау с конвертом в руках вместо женского ножа, Джон невольно
усмехнулся и сказал Орво:
- Ничего не надо делать. Было бы лучше, если бы мне удалось научиться
стрелять.
- А и верно: это попроще будет, чем учиться снова писать слова, -
ответил Орво. - А может, все-таки попробуем?
- Ну скажи, Орво, на что мне это здесь? - ответил Джон. - Может быть, я
не собираюсь возвращаться в мир, где пишут и читают, а здесь у вас - кому
нужна грамота?
- Покуда, пожалуй, и не нужна, - медленно проговорил Орво. - Но сдается
мне, что придет время, и нашим людям понадобится разговор на бумаге, а
нашему языку - значки, как и вашему.
- Вряд ли вы этого дождетесь, - досадливо заметил Джон. - И потом - к
чему? Какой в этом смысл? Ваш образ жизни не требует ни грамоты, ни книг:
вот и живите как жили. Может быть, это и есть самая лучшая и правильная