"Юрий Рытхеу. Магические числа (роман)" - читать интересную книгу автора

дышать, боясь спугнуть ее неосторожным движением. А порой она голосом давала
знать о своем присутствии, особенно в море или далеко в тундре, когда никого
вокруг, кроме земли, камней и плывущих в небе облаков. Голос мог исходить
откуда угодно, и Кагот дивился многообразию ее превращений, потому что Вааль
могла вдруг окликнуть его со дна тундровой речки или озера, когда он
нагибался, чтобы зачерпнуть ладонью чистой холодной воды, или заговорить с
ним из нагромождения камней, из евражечьей норы. Ее облик мог внезапно
возникнуть в очертаниях облаков, во вставшем над морем тумане, во льдах, в
глубине морской воды уходящей, тающей тенью.
Он разговаривал с ней, говорил ей нежные слова, рассказывал о дочери, о
ее играх, словах, улыбке, так похожей на ее улыбку. Вааль - или то, что
осталось от нее, - никогда не интересовалась простой земной жизнью, ни разу
не спросила, почему он покинул Инакуль, где живет, что за женщина сиит с ним
в одном пологе. Она спрашивала только о чувствах и мыслях Кагота, словно
боялась, что он забудет, потеряет, выронит ее из своей памяти. Может быть,
поэтому она была особенно насторожена по ночам и являлась в темноте?
Амтын смотрел на задумавшегося Кагота и терялся в догадках: то ли
парень не в своем уме или же он вправду из тех высоковдохновенных шаманов,
чьи мысли большей частью вне здешнего мира?
- Ну, двинулись, - сказал Амтын, тщательно выколотив трубку о подошву
торбаса. - Ты езжай вперед, а я за тобой.
Собаки рванули, и Кагот вскочил на нарту, усевшись бочком, чтобы видеть
едущего следом. Ему приходилось притормаживать: тяжело груженная нарта
Амтына шла медленно, седок вынужден был соскакивать и помогать собакам.
От занесенной снегом галечной косы поначалу взяли направление на
тундру, чтобы миновать прибрежную полосу льда с торчащими обломками торосов
и ропаками. Собаки бежали по целине, но не проваливались, так как слой снега
был еще тонок, и под ним чувствовалась промерзшая до каменной твердости
земля. По-прежнему погода оставалась пасмурной, и время от времени темные
тучи, нависшие над землей, разражались снегопадом. Иногда задувал ветер и
поднимал легкий, еще не слежавшийся снег, словно пробуя свою силу перед
долгими зимними пургами.
Кагот старался и никак не мог найти удобное место на окаменевших
бугристых кымгытах, чувствуя, как постепенно сквозь нижние меховые штаны и
верхние нерпичьи к телу начинает проникать накопленный моржовым мясом и
жиром холод. Приходилось менять положение, соскакивать с нарты, бежать
рядом, держась рукой за срединную дугу. Несколько раз Кагот останавливался,
чтобы дать возможность Амтыну догнать его: тяжело груженная нарта шла с
трудом, и собаки высунули языки. За лето они отвыкли от тяжелой работы и
первое время быстро уставали.
Будь Кагот один, он давно бы уже проехал маленький пролив и приблизился
к селению со стороны замерзшей лагуны. Морской лед напротив пролива,
соединяющего море с лагуной, выделялся темным цветом: видно, на поверхность
выступила вода и снег на льдине был мокрый.
Прежде чем спуститься с берега на лед пролива, Кагот подождал Амтына.
- По своему следу поедем?
Амтын притормозил нарту, закрепил ее остолом - палкой с железным
наконечником - и спустился на лед. Вернувшись, сказал:
- Самое надежное место. Езжай вперед, а я следом двинусь.
Каготу не потребовалось много времени, чтобы съехать с довольно крутого