"Юрий Рытхеу. Магические числа (роман)" - читать интересную книгу автора

исследования Севера, ни для этих несчастных подданных, явно клонящихся к
концу своего земного существования...
20 октября Олонкин, Хансен и Теннесен выехали на собаках по следу
отправившегося чуть ранее Григория Кибизова. Образовавшаяся на льду снежная
каша делала продвижение вперед изнурительным. Приходилось одинаково работать
и собакам и людям. Олонкин соорудил из сыромятного ремня для себя алык - так
здесь называлась собачья упряжь - и впрягался в нее рядом с передовым псом.
Чтобы уложиться в назначенное время, старались проходить в день до
пятнадцати миль. Между массивом мыса Баранова и открытым морем ледовый
припай был шириной всего около двадцати метров и на вид не очень надежный.
Но они благополучно миновали его, вышли к берегу и, раскопав в снегу
несколько бревен, развели большой костер и устроили себе отдых. Несколько
раз в пути им попадались полуразрушенные избы, а в одном месте даже три избы
и церковь. Здесь когда-то явно жили русские, обосновались они крепко,
надолго, о чем свидетельствовала эта церковь с хорошо сохранившимся алтарем.
Что случилось, куда подались отсюда люди? То ли внезапный мор застал их
врасплох, или же голод заставил покинуть насиженное и обжитое место? Кто
теперь узнает и прочтет ненаписанную летопись героической жизни русского
человека на этих неприветливых берегах?
Дней через десять на мысе Медвежьем, круто обрывающемся в море, с
нартовой дороги заметили избу. Она одиноко стояла на вершине. Направили
упряжки туда, карабкаясь вместе с собаками по каменистому склону.
Поднявшись, Олонкин постучал в дверь, но никто не откликнулся, да и по
внешнему виду жилища трудно было предположить, чтобы оно было в настоящее
время обитаемо. Однако изба, по всей видимости, совсем недавно посещалась
людьми, и это подтвердилось, когда путники вошли внутрь. На стене на гвозде
висела записка, в которой извещалось, что изба покинута 11 сентября этого
года. Оставив, небольшой запас муки, чая и спичек, путники отправились
дальше, к поселку Сухарное, где, по сообщению Григория Кибизова, жило
множество русских. Среди них могли быть и приезжие, которые знали что-нибудь
достоверное о состоянии радиотелеграфной станции.
За Медвежьим мысом дорога стала лучше. Иногда собачья езда могла даже
доставить некоторое удовольствие: сидишь на нарте и вглядываешься в суровый
и прекрасный северный пейзаж. Темнело рано, и на ясном небе, как бы возмещая
скудость дневного света, зажигалось полярное сияние, расцвечивая весь
небесный купол и действуя на путников странно возбуждающим образом. Игра
красок достигала такой силы, что все видимое казалось плодом фантазии или же
результатом действия неведомых могущественных сил, сущность которых
неподвластна человеческому разуму.
Сухарное оказалось небольшим, но густо заселенным поселком, в котором
жило около шести десятков якутов и русских, прибывших сюда из Нижне-Колымска
на промысел рыбы.
Остановились у одного рыбопромышленника, который уступил им свою избу,
сам переселившись на ночь к соседям. Путников встретили с истинно русским
северным гостеприимством и, щедро накормив уставших после непривычно долгой
дороги собак, устроили угощение для гостей. Преобладали, разумеется, рыбные
блюда - великолепная уха, о которой хозяин избы сказал, что таковой не едал
даже сам свергнутый русский царь, а что касается строганины, розово
просвечивающей, то о такой, кроме истинных северян, никто и понятия не имел.
В избу набилось столько народу, что дверь приходилось время от времени