"Юрий Рытхеу. Магические числа (роман)" - читать интересную книгу автора

щекой прохладу полированного дерева. Пахло хорошо выделанной, выбеленной
нерпичьей кожей... Все здесь связано. Винчестер, из которого эта нерпа
получит смерть, только что покоился в кожухе из нерпичьей кожи, ремень,
который лежит наготове, тоже из нерпичьей кожи. Жизнь из жизни, смерть из
жизни...
Гром выстрела разорвал тишину над морем, вспорол ее от береговой линии,
отмеченной грядой торосов, до океанской дали, где неизвестно что - то ли
открытая вода, то ли дрейфующий лед. Спокойная, гладкая водная поверхность
покрылась рябью, и над ушедшей под воду нерпой расплылось яркое красное
пятно, усиленное разгоревшейся красной зарей. Кагот размотал тонкую ременную
бечевку, к концу которой была привязана деревянная груша с острыми
металлическими крючьями, и как только добыча показалась на воде, он кинул
акын - так называлось это приспособление - и, зацепив нерпу, вытянул ее на
лед.
Оставив у края кровавый след, туша тяжело скользнула на лед, и Кагот
подтащил ее ближе. Это была самка. Может быть, ранней весной у нее родился
бы маленький беленький нерпенок... Но такова жизнь. Чтобы существовать,
человек убивает зверя. Нерпы, лахтаки, моржи, киты, утки, рыбы, белый
медведь - все это предназначено
Внешними силами для пропитания человеку. А вот ворон не убивают и не
едят. Говорят, что они - проявление Внешних сил. Сами Внешние силы не
перевоплощаются в ворон, а как бы обнаруживают в них свое существование,
напоминают так о себе.
Оттащив нерпу подальше от кромки, Кагот снова застыл в прежней
неподвижной позе, уставившись на полынью, где даже зоркий взгляд теперь не
мог бы обнаружить ничего подозрительного. И снова над покрытым льдом морем
повисло вечное спокойствие и тишина, такая ощутимая, подступившая так
близко, что, казалось, до нее можно дотронуться.
Подкрадывалась еще одна мысль, чудовищно кощунственная, и усилием воли
Кагот отгонял ее, отвлекая себя разглядыванием торосов, разгоревшейся зари.
Но стоило перевести взгляд на спокойную поверхность воды, мысль возникала с
новой силой, пугая и холодя сердце. Брызнувшие алые лучи зимнего солнца
ненадолго отвлекли от мрачной догадки, но едва взглянув на заалевшую водную
поверхность, Кагот чуть не заплакал от бессилия: не уйти от этих мыслей! А
думалось вот о чем. Раз человек питается окружающим его зверьем, то, быть
может, кто-то из Внешних сил предпочитает человечину? Питается плотью
людской, точно так же как люди с удовольствием пожирают чуть сваренное
нерпичье или лахтачье мясо, из которого еще сочится теплая красная кровь? И
кто-то там, в неведомых пространствах, в обиталищах потусторонних сил,
наслаждалед телом бедной Вааль?...
С ума можно сойти от этих мыслей! Зачем дано человеку так мучиться
своим разумом? Почему Внешние силы не отняли у него вместе с Вааль и разум
и, быть может, жизнь?
А Айнана? Бедная маленькая девочка, которая ни в чем не Виновата кроме
того, что она является единственным свидетельством самого прекрасного, что
видел и переживал в своей жизни Кагот?
Бросил бы Кагот убитую нерпу на окровавленном льду, но маленькая
девочка, раз уж она родилась в человечьем обличье, для своей жизни требовала
свежего нерпичьего мяса.
Кагот сунул винчестер в кожух и продернул сквозь усатые губы нерпы