"Эрнесто Сабато. О героях и могилах " - читать интересную книгу автора

Данные первого осмотра показали, что бывший бельведер, служивший
Алехандре спальней, был заперт на ключ изнутри самою Алехандрой. Затем
(через какое время, точно определить невозможно) она застрелила своего отца
четырьмя пулями из револьвера тридцать второго калибра. После чего разлила
керосин и подожгла.
Эта трагедия, потрясшая весь Буэнос-Айрес, ибо речь шла о старинной
аргентинской семье, могла сперва показаться следствием приступа безумия.
Однако теперь в первоначальную схему вторгся новый элемент, ее нарушающий.
В квартире, которую под вымышленным именем занимал в Вилья-Девото 1
Фернандо Видаль, было обнаружено странное "Сообщение о слепых", завершенное
им в ночь своей гибели. По имеющимся у нас сведениям, это рукопись
параноика. Тем не менее, полагают, что из нее можно извлечь данные, которые
проливают свет на совершенное преступление и опровергают гипотезу о безумии
в пользу гипотезы более мрачной. Если эта версия подтвердится, станет также
понятно, почему Алехандра не покончила с собой двумя оставшимися в
револьвере пулями, а предпочла самосожжение.
(Из полицейской хроники, опубликованной в газете "Расон" от 28 июня
1955 года, выходящей в Буэнос-Айресе)

I. Дракон и принцесса

I

Однажды в майскую субботу 1953 года, за два года до событий в Барракас
2, по одной из дорожек парка Лесама шагал высокий сутулый юноша.
Он сел на скамью возле статуи Цереры да так и застыл в неподвижности,
погруженный в свои мысли. "Как лодка, дрейфующая по большому озеру, с виду
спокойному, но с глубокими и сильными подводными течениями", - подумал
Бруно, когда после гибели Алехандры Мартин сбивчиво, отрывочно рассказал
ему кое-что из того, что было связано с сообщением о ее смерти. И Бруно не
только подумал это, но понял - еще бы! - ибо тот семнадцатилетний Мартин
напомнил ему собственного его предка, давнего Бруно, который иногда смутно
виделся ему за далью туманного пространства в тридцать лет, - пространства,
обогащенного и опустошенного любовью, разочарованием и смертью. Он
меланхолически воображал себе Мартина в старом парке, при сумеречном свете,
медлящем на скромных статуях, на задумчивых бронзовых львах, на дорожках,
покрытых увядшими мертвыми листьями. Видел его в тот час, когда становятся
слышны тихие шорохи, а сильные шумы постепенно отдаляются, вроде того, как
стихают чересчур громкие разговоры в комнате умирающего; и тогда ропот
фонтана, шаги прохожего, щебетанье птиц, без устали мостящихся в своих
гнездах, далекий крик ребенка обретают необычную значительность. В эти
секунды происходит таинственное событие: наступает ночь. И все вокруг
меняется: деревья, скамьи, пенсионеры, там и сям разжигающие костры из
сухих листьев, сирена парохода в Дарсена-Сур 1, глухие отзвуки города. Это
час, когда все погружается в существование более глубокое и загадочное. Но
также более опасное для одиноких людей, которые молча и задумавшись сидят
на скамьях в парках и на площадях Буэнос-Айреса.
Мартин поднял с земли обрывок газеты, клочок, имевший очертания
какой-то страны - несуществующей, но возможной. Машинально прочел слова о
Суэце, о коммерсантах, которых отправляют в тюрьму в Вилья-Девото, о речи