"Рафаэль Сабатини. Возвращение Скарамуша (Историко-приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

Поскольку прибыли они прямо из Парижа, откуда последние десять дней не
поступило ни одной свежей новости, то сразу получили аудиенцию у их
высочеств. Посетителей проводили по широкой лестнице, охраняемой офицерами в
великолепных, шитых золотом мундирах, потом по просторной галерее, где
прохаживались оживленно беседующие придворные, и подвели к залу приемов.
Сопровождающий отправился объявить о гостях.
Даже теперь, когда большая часть французов выступила с армией в поход,
в зале толпилось множество придворных. Принцы настаивали на сохранении своей
чрезмерно пышной свиты. Благоразумная трата средств, взятых взаймы, была не
для них. В конце концов, вспышка непокорности - это всего-навсего следствие
неосторожного обращения с огнем. Герцог Брауншвейгский, выступивший в поход,
погасит ее в самое ближайшее время, и чернь за все заплатит. Пожар и не
возник бы, будь король поэнергичнее и не таким мягкотелым. И поделом ему,
бездельнику. Эмигранты в глубине души уже предали своего короля. Они хранили
верность лишь собственным интересам и собственной власти, которая через
неделю-другую будет восстановлена. Герцогский манифест предрек канальям, что
их ожидает, как огненные письмена сатрапу Вавилона.
Ожидая приглашения, наши путушуственники стояли поодаль от праздной
толпы. Они составляли весьма живописную группу: худощавый, стройный Анре-Луи
с темными незавитыми волосами, собранными в косицу, в оливково-зеленом
верховом костюме со шпагой на боку и высоких сапогах; немолодой и коренастый
господин де Керкадью в черном с серебром одеянии, держащийся немного
скованно, словно отшельник, чуждый многолюдных сборищ; высокая, невозмутимая
госпожа де Плугастель в элегантном платье, подчеркивавшем ее неувядаемую
красоту. Прекрасные грустные глаза дамы обращены на сына и, кажется, совсем
не замечают окружающих; и, наконец, грациозная Алина, очаровательно-невинная
в своем парчовом розовом наряде. Ее золотистые волосы уложены в высокую
прическу, синие глаза робко рассматривают обстановку.
Но вновь прибывшие ни привлекли внимания искушенных царедворцев. Вскоре
из зала, salon d'honneur[2], вышел некий благородный господин и быстрым
шагом направился к группе де Керкадью. Спешка, однако, не препятствовала
этому далеко не молодому, склонному к полноте придворному двигаться с
величавостью, отметавшей всякие сомнения в высоком мнении названного
господина о собственной персоне, достойной своего блестящего, в прямом и в
переносном смысле, одеяния.
Не успел он подойти, как Андре-Луи уже осенила догадка относительно
этой блистательной персоны. Господин церемонно склонился над ручкой госпожи
де Плугастель и ровным, сдержанным тоном сообщил, что он счастлив лицезреть
мадам живой и невредимой.
- Полагаю, вы на меня не в претензии, сударыня, поскольку задержались в
Париже по собственной воле. Для нас обоих, вероятно, было бы лучше, если бы
вы поторопились с отъездом и приехали раньше. А сейчас, пожалуй, можно было
и не утруждать себя дорогой, ибо в самом скором времени я сам вернулся бы к
вам в свите его высочества. Тем не менее я рад вас видеть. Надеюсь, вы
здоровы и путешествие было не слишком утомительным.
В таких вот напыщенных выражениях приветствовал граф де Плугастель свою
графиню. Не дав ей времени ответить, он повернулся к ее спутнику.
- Мой дорогой Гаврийяк! Неизменно заботливый кузен и преданный кавалер!
Андре-Луи почудилась насмешка в прищуренных глазах графа, пожимающего
руку Керкадью. Молодой человек окинул неприязненным взглядом надменную