"Рафаэль Сабатини. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

более благоприятной минуты, чтобы вновь пойти в наступление.
- В такой момент! - повторил он за ней, словно эхо. - Но клянусь
жизнью! - спохватился он. - Именно этот тягостный момент разбудил во мне
нежность, страстное желание доказать, что рядом с вами есть человек,
готовый, как я вам уже говорил, отдать за вас свою жизнь. Однако, кроме моей
личной привязанности к вам, существует еще и долг перед вашим отцом, перед
его памятью! И уж в этом-то смысле у вас не должно быть оснований гневаться
на меня.
От его слов на сердце у девушки не стало спокойнее - сейчас ее заботило
уже совсем другое. Взор ее затуманился. В смущении она подошла к
иллюминатору, через который в каюту струились потоки солнечного света.
Майор с тревогой следил за ней, его восхищали гибкий стан, изящные и
плавные движения девушки. Он ждал. Вскоре, овладев собой, она заговорила:
- Простите меня, Барт. Я просто глупенькая, но не надо считать меня
неблагодарной. Ведь я стольким вам обязана. Я бы, наверное, уже давно
умерла, если б вас не было рядом в эти ужасные часы...
- Не стоит так корить себя, дорогая Присцилла, - спешно вставил майор
и, как последний глупец, прибавил, чуть было все не испортив: - Я так
счастлив, что вы наконец изменили свое мнение об этом мошеннике-французе!
Желая избежать новой ссоры, мисс Присцилла, робко улыбнувшись,
предложила:
- Не пойти ли нам на палубу подышать свежим воздухом, Барт?
И они поднялись на палубу, где на них, похоже, никто не обратил
внимание, за исключением Уогана и Холлиуэла.
Де Берни находился на корме, теперь уже в своей капитанской каюте;
стояла жара, и дверь в нее была распахнута. Заметив приближающихся
пассажиров, он встал и любезно вступил с ними в разговор.
На вопрос мисс Присциллы о его дальнейших намерениях он ответил, что
предстоит длительная остановка - тут уж, к сожалению, от него ничего не
зависит! - около месяца.
Майор слушал их с нескрываемым недовольством, но в разговор не
вмешивался. Узнав, что им предстоит потерять целый месяц на островах
Альбукерке, он возмутился. Но вида, однако, не показал. Когда же мисс
Присцилла с легким волнением в голосе спросила: "Господин де Берни, а как вы
стали буканьером?" - его негодование перешло все границы.
Столь неожиданный вопрос застал де Берни врасплох. Взглянув на девушку,
он едва заметно улыбнулся, потом в его глазах появилась задумчивость:
- Но ведь вы уже знаете почти всю мою историю, - ответил он. - Разве я
не говорил, что мессир Симон, которого испанцы убили в Санта-Каталине, был
моим дядей? Вместе с ним я отправился в Новый Свет искать свободу, так как в
Старом я ее не имел. Мы, род де Берни, - гугеноты из графства Тулузского. В
те времена во Франции гугеноты могли рассчитывать разве только на
веротерпимость. Но после отмены Нантского эдикта [Нантский эдикт -
завершающий религиозные войны во Франции юридический акт, подписанный в
апреле 1598 г. французским королем Генрихом IV. Согласно эдикту, католицизм
остался господствующим вероисповеданием во Франции, но протестанты
("гугеноты") получили право на свободу богослужения (кроме ряда крупных
городов, включая Париж), право занимать судебно-административные и военные
руководящие должности, для них были учреждены особые палаты при парламентах
Парижа, Тулузы, Бордо и Гренобля, в которых разбирались судебные дела