"Людмила Николаевна Сабинина. Далекое зарево" - читать интересную книгу автора

своя. Да, в те времена прежде, чем положить в сумку тетради, ученик клал
туда старательно вымытую и завернутую в тряпочку ложку. И посещаемость была
тогда очень хорошая. Позже к завтраку стали давать еще и булочку, и если
ученик болел, булочку несли к нему домой ребята из его звена... Помнится, в
тот самый первый раз, когда Дегтярев сидел в классе, ей не повезло: как-то
неудачно поставила свою миску и похлебка пролилась. Неудобно, парта ведь
покатая. Потом придумали подкладывать сбоку под крышку комочки бумаги, чтобы
крышка держалась прямо, а тогда еще не было опыта...
Старуха тихонько тронула за плечо:
- Коновалова Ася Петровна, женотдел наш...
- Да, да - вижу, вижу Асю Петровну...
Строгое лицо в круглых очках, короткая стрижка, резкие морщины у рта...
Как-то Ася Петровна приезжала в школу, привезла тетрадки. Это были настоящие
тетрадки, а до того писали на каких-то конторских листках. Листки были
расчерчены синим и красным, наверху напечатаны непонятные слова: "дебет" и
"кредит". Ася Петровна раздала каждому по две тетрадки и строго приказала
писать чисто и все строчки до конца заполнять. Полей тогда не делали...
- Да вы откуда знаете-то всех? - удивилась старуха. - Разве здешняя?
- Была здешняя, здесь росла...
- Ах ты, господи. То-то я вижу, интересуетесь.
Женщина выдвинулась вперед, пытливо заглянула в лицо.
- Смотрю, не знакомая ли. Я ведь, почитай, всех тут знала.
- Ну, где же знать всех, - улыбнулась Вера Ивановна.
- Всех не всех, а многих знавала... Тогда ведь и народу-то меньше было.
- Меньше, меньше, - кивнула она, не отрывая глаз от фотографий...
Струнный кружок завода "Красный металлист", а вот ликбез, заседание
горсовета, первые ударницы ткацкой фабрики...
- Вы где жили-то? - спросила старуха.
- На Советской, где булочная, в том самом дворе.
- В девятнадцатом?.. Батюшки, а я-то в двадцать третьем! Соседи,
значит. Вы чья будете-то? Может, знакомая?
- Да навряд ли... Я ведь девчонкой тогда была. За год до войны в
институт поступила и в Москву уехала. С тех пор и не бывала. Вот впервые...
Она остановилась перед снимком: "Хлебозавод " 4 вступил в строй". На
фоне кирпичной стены - группа женщин в длинных юбках и жакетах, в платочках.
Все напряженно смотрят вперед. Она хорошо помнила тот день, когда впервые
продавали без карточек белый хлеб. Очередь выстроилась во дворе еще с утра,
задолго до открытия. Вера как раз собиралась в школу. Распахнула окно и
ахнула: двор весь черен от людей. Очередь завивалась спиралью, тянулась за
ворота, на улицу. В тот день отец принес белый батон, выдали на работе. Вся
семья стояла вокруг стола, молча рассматривала батон...
- А вот и сыночек мой, - старуха осторожно потянула ее за рукав, - вот
он, крайний идет...
Парад физкультурников, все в белых майках и черных трусах. С краю
шагает невысокий паренек, ветер вздыбил светлые вихры.
- Погиб в сорок первом, - вздохнула старуха. - Вы не помните его? Ведь
по той же улице бегал. И во двор к вам забегал, бывало. Как не забегать...
Вера Ивановна вгляделась пристальнее. Лицо как лицо. Глаза сощурил -
солнце... Тонкая шея, худые мускулистые плечи... Вроде незнаком. И все же
было в облике этого парнишки что-то очень близкое, характерное для всех