"Людмила Николаевна Сабинина. Далекое зарево" - читать интересную книгу автора

безжалостно обнажал все заплаты - люди кричали что-то, смеялись, хлопали в
ладоши. Весь порыв, все их улыбки и радость, все было направлено к
выезжающему из депо неказистому трамваю. За передним стеклом - исполненный
важности водитель и ликующие ребятишки: первые пассажиры... Это событие -
она помнила - случилось Первого мая. Сама Вера вместе с ватагой ребят бежала
вслед за разукрашенным первомайским вагоном. Так его и называли:
"Первомайский"...
- А это - пуск трамвая, - пояснила Варвара Тимофеевна. - Новый трамвай,
значит, провели.
- Помню, как же, помню, первомайский! Помню и старый трамвай.
- И правда, - согласилась старуха, - была еще старая царская линия, от
завода до горбольницы. Смех один. Бывало, отец едет на этом трамвайчике с
завода, в оконце поглядывает, кричит мальчишкам на улицу: "Эй, Витька,
Петька! Бегите к матери, скажите, пускай самовар ставит! Тятька, мол, с
получки на трамвае катит". Вот была скорость-то...
Женщины снова умолкли. В соседнем зале прошаркала экскурсия, четкий
голос докладывал: "Этот портрет граф подарил своей любовнице. Ваза, которая
изображена на портрете, - вот здесь, видите, она? - ваза эта также была
подарена в честь, значит, дня рождения. Теперь попрошу перейти сюда. Ближе,
ближе. Портрет графини Козельской, образец портретной живописи первой
половины восемнадцатого века..."
Старуха вздохнула:
- А в наш отдел никто, почитай, не заходит. Как увидят - карточки,
документы разные, так и бежать. Школьников пригонят иногда, так беда от них.
В прошлый раз, вон, трофей утащили.
- Какой трофей?
- Немецкий. Автомат с обрезанным дулом, партизанское ружье. Каску тоже
все норовят примерять. - Только гляди за ними... Вот уж вы-то меня
порадовали. Посетительницу бог послал!.. Гляжу, все смотрит, ничего не
пропускает, интересуется. Дай, думаю, подойду... Может, скажете имя-то?
Может, вспомню из ваших кого.
- Вера Ивановна Кудрявцева.
- Кудрявцева? Не припомню таких.
- Отец мой бухгалтером на заводе работал, а мама - учительница.
- В какой школе-то?
- В Четвертой, начальной.
- В Четвертой? Во. Мой Алеша тоже в Четвертой учился, только у него
была учительница Ольга Константиновна, может, знаете, пожилая такая... А
потом в среднюю Седьмую поступил.
- Я тоже училась в Седьмой.
Женщины молча поглядели друг на друга. Сумерки уже размыли черты.
- А когда окончила-то? - запросто, на "ты" спросила Варвара Тимофеевна.
- В сороковом.
- Алешенька-то мой - в тридцать девятом. Постарше, значит... А ты еще
хоть куда... Красивая, статная, да и шапочка больно уж хороша...
- Варвара Тимофеевна, скажите, а Сережка-то Грачев жив?
- Где там жив. Вместе с Егоровной мы похоронки-то получили. Вместе и
сыновей провожали на фронт... Хотелось ребятам летчиками стать, да бог
запросто прибрал, от хлопот избавил.
Старуха горько кивнула.