"Людмила Николаевна Сабинина. Подснежники" - читать интересную книгу автора

- Ну и что же. Степану Степанычу мое первое уважение и почет!
Елена Никитична поднялась.
- Что бы мы делали, женщины, без Степана Степаныча, и сказать не могу.
Поглядите на стол: и капуста, и морковка, и помидоры. Да что там говорить,
много потрудился Степан Степаныч для нас! Поклон ему от меня, и от ребятишек
тоже низкий поклон!
Она поклонилась.
Степан Степанович, видимо, робел. Он был чисто выбрит, из-под старого
пиджака виднелась белая рубаха. Он чувствовал, что должен в ответ что-то
сказать, да разве подберешь нужные слова так вот сразу, с налету?
- Ничего, как же... Для детишек каждый старается. Детишки, они, так
сказать, расти должны. За них и воюем...
- Выпей, Степан Степаныч!
- Ну, так за здоровье! За победу!
Все тянули сладковатую, темную бражку.
- Фу, дрожжами так и шибает, - сморщилась Таисья Григорьевна.
- А по-моему, вкус ничего, довольно приятный, - сказала Елена
Никитична. - Молодец, Прасковья!
- Да уж как смогла, чего уж тут. Хмелю-то в ней достаточно, сами вот
почувствуете! - повариха зарделась.
Все потянулись к закускам. Жевали молча, ощущая, как теплая бражка
приливает к ногам.
- А с детками кто? - Елена Никитична обвела глазами стол.
- Я! Только на минуточку забежала, - ответила Сима. - Спят давно.
- Иди. Скоро сменим, не скучай там.
- Вот наш праздничек-то! Веселый, развеселый, - протянула Таисья
Григорьевна. - Один-единственный кавалер, а и тот - Степан Степаныч! Эх,
сироты мы горемычные.
- Эй, девки! Степана Степаныча мне чтобы не обижать! - Елена Никитична
погрозила пальцем. - Он, если хотите, получше кавалеров ваших...
- Одни мы на свете, одни-одинешеньки, - запричитала вдруг няня Нюра. -
Помрем, глаза закрыть будет некому!
- Закроем, не боись! - утешил захмелевший Степан Степанович.
Паша повернула к ней свое бледное, широкое лицо.
- И чего, Нюрка, ты завела? Какая ты сирота? Вон сколько детей у тебя:
Ленечка - раз. Витюша Сестренкин - два, Сеня, Наташа да и другие тоже. Не
перечесть.
- К ней особенно Васютка льнет, вот сыночек так сыночек! Глазки, прямо
как цветики вот эти самые.
Таисья Григорьевна погладила пальцами влажный, нежный островок
подснежников.
- А что, бабы, - она подперла ладонью щеку, - и вправду! Разве мы не
матери им? Ведь маешься целый день, маешься... Кто уж ближе-то? Мнится мне,
вырастут, как родные будут. Приедет, скажем, ко мне Витенька: инженер!
Здравствуй, мамаша! А там и Алеша, и Вова, и Васенька, и все инженеры! Вот
праздник-то!
- Что это ты заладила, будто все инженеры. Вон Алечка да Миша те и
вовсе артисты. Иду давеча, слышу, на пианино разыгрывают. Да так-то весело,
славно! Послушала, постояла было, да опара у меня, нельзя...
Люба почувствовала, как в ней что-то радостно дрогнуло, как будто это