"Микола (Николай Федорович) Садкович. Человек в тумане " - читать интересную книгу автора

осторожно повернулся направо и застыл.
Невдалеке темнели развалины старой кузницы, торчали столбики
заграждения и белели лысины задержавшегося снега. Ивакин решил, что,
вероятно, мелькнула малая птичка или проскочил заяц...
А Генька и Янка ползли, прижавшись к земле, вдоль небольшого углубления
за кузницей. Они добрались до сточной канавы, идущей к самой реке, и тут,
уже на корточках, достигли кустов ивняка. Теперь оставалось только
спуститься с бугра и под берегом выйти в ложбину за толстыми, обожженными
ветлами. Янка было туда и направился, но Генька схватил его за руку.
- С ума сошел... Не помнишь? - зашипел он. - Смотри! - Рукояткой
остроги Генька показал на маленькие, едва заметные, холмики мокрой земли и
прошлогодних листьев. Он потянул застывшего Янку левее, к черневшей воронке
от разрыва снаряда.
Река была рядом. Охранение оставалось позади. От Ивакина мальчиков
скрывали деревья и высокий берег, от немцев - уходящий вправо косогор на
изгибе реки и высокие груды беспорядочно сваленных выкорчеванных пней.
Мальчики осторожно выглянули из-за края воронки.
Прямо перед ними на небольшом, залитом водой лугу стояла группа
деревьев. Дальше, в тумане, глухо шумела речка, и за ней виднелся только
шпиль крыши сторожевой вышки.
- Вон где фрицы, - прошептал Генька, ткнув в сторону шпиля.
- Угу, - согласился Янка, - они-то нас не увидят...
- И свои тоже, давай за коряги! - решительно скомандовал Генька.
Наконец рыболовы были у цели. Янка первый заметил, как стайка щук вошла
в луговую бухту. Матерая щука медленно двигалась по травянистой мели. Вокруг
теснилась ее нетерпеливая свита.
Не отрывая глаз от щук, Янка протянул руку за острогой. Но Генька уже
увидел рыбу и сильно метнул трезубец. Самцы брызнули в стороны, заметались,
и Янка, вскочив чуть не по калена в закипевшую воду, неожиданно, просто
руками выбросил одного молочника на берег.
Генька высоко поднял острогу. На ее зубцах билась большая щука.
- Ох и ну! - вскрикнул Янка, отбрасывая молочника подальше на песок, и,
сняв сапоги, вылил из них воду. Глаза рыболовов горели удачей.
- Говорил я, набьем сколько хочешь!
- А я, знаешь, прямо руками... Гляжу, крутится, я хвать сразу!..
- Ладно, давай пока обсушись, а потом ты острогой, а я руками
попробую, - предложил Генька, снимая рубаху и кладя в нее, как в мешок,
рыбу.
Мальчики перебежали к другой бухте, к третьей... наконец, тихо
подкравшись, увидели...
Генька хотел сразу метнуть острогу, но Янка удержал его, жестами
объяснив, что сначала надо закрыть выход назад из бухты в реку. Он шагнул в
воду. Все же узкое горло бухты было шире его сапог, и Янке пришлось,
опустившись на корточки, отгонять рыбу руками.
Генька метал острогу, как копье. Иногда на ее зубцах трепетала добыча.
Обезумевшие щуки бились о Янкины голенища и редко, но прорывались на волю.
Холодная вода обжигала ноги и руки. Стоять в ней было трудно. Янка
начал дрожать. Генька взглянул на него и приказал:
- Хватит, выходи!
Оба бросились собирать судорожно прыгающих на песке рыб. Генькина