"Екатерина Садур. Из тени в свет перелетая" - читать интересную книгу автора

- Дяденька, прокатите на багажнике!
Он тогда обернулся на них, и бледный его подбородок за-
дрожал...
- Он хороший был бы, - продолжала портниха, совсем подобрев, - если бы
не завидовал. Его зависть гложет изнутри, как червь. Он все вокруг себя
трогает, везде пытается пальцами наследить... У него стол на кухне, как
хлев, вся клеенка слиплась, и вот он там подушечки оставлял в сахаре. "Вы,
Лида, - говорит, - богатые, у вас много чего в буфете: мешочки с
сухофруктами, коржички разные на блю-дце лежат под стеклом. Мне только руку
протянуть, но я не беру..." "И правильно, - говорю, - Юра, не берешь. Это же
все не твое..." А он мне: "Тогда скажи, почему твой сын жрет мои подушечки?"
- и показывает мне пустое блюдце с крупинками сахара. Я ему: "У нас, Юра,
все свое. Мы не воры!" А он мне: "Не знаю, не знаю" - и высыпал на блюдце из
кулька все оставшиеся конфеты. И вот где-то через час Димка входит в комнату
весь липкий и что-то жует. Я поняла, в чем дело, побить его даже решила. Ты
если хочешь подушечек с повидлом, мате-ри скажи, а не у соседа таскай. И тут
следом Юрка вбегает, дверь ногой распахнул, в руках пустое блюдце. "Он, он
украл!- кричит, весь трясется. - Посмотри, Лида, пасть у твоего засранца вся
синяя!" Я посмотрела - у Димки все небо синее. Юрка не поленился, все
конфеты бритвочкой подпилил и вставил грифель от химического карандаша, он
синеет от воды... Я Димку тогда до синяков порола, но соседа до сих пор
видеть
не могу!
- Ребенок мог отравиться, - сказала Инесса и вспомнила мышь в мо-локе.
- Пальто будет из синего драпа, - сказала Лидия.
- Нам надо навырост, - сказала Инесса, - с запасом.
- Да, - согласилась портниха, - сейчас дети растут быстро...

Лиза проходила в "Красный факел" со служебного входа. Инесса Донова
после спектаклей мыла театральное фойе, а потом - коридор гримерных. Лиза
шла по коридору, актеры-травести курили на подоконниках или на корточках
сидели, прямо на полу. Иногда, сразу же после утреннего спектакля курили
прямо в гриме. Женщины с крашеными волосами, с накладными носами из
поролона, на щеках - по два кружочка красной краски, в плюшевых юбках или
так же нарумяненные, но в сбившихся кепках Гавроша и в коротеньких
штанишках. Из года в год, хоро-шо или плохо, в зависимости от способностей,
они притворялись детьми на утренних спектаклях, и все твердили одни и те же
слова ложно-детскими голосами, и так уже затвердили, что невольно повторяли
в настоящей жизни и медленно старились. И когда Инесса Донова курила с
актерами, ее тягучий рыдающий голос особенно был слышен среди их звенящих,
детских. Иногда по долгой просьбе Инессы Доновой тоненько пела Танечка
Зотова:
Месяца свет озаряет
Темный кладбищенский двор,
А над могилою плачет-рыдает
Старый отец-прокурор.
Когда приходила Лиза, она звонко подхватывала последние слова купле-та,
а если Инессы не было, спрашивала:
- А где мама?
И звонкие голоса актеров-травести становились фальшивыми рядом с ее