"Екатерина Садур. Зеленая бездна" - читать интересную книгу автора

- Что? - хором переспросили родители.
- Мама, ты помнишь, в прошлом году, зимой, я привозила альбом с
детскими фотографиями?
- Конечно, помню, - обрадовалась мать, что нашлась тема для
разговора. - Он лежит у меня в тумбочке.
- Я его заберу, - сказала я. - Бабушка хотела посмотреть.
Мать принесла мне альбом, я попрощалась и с облегчением ушла. Думаю,
что им тоже стало легко-легко, потому что в подъезде я услышала, как она
попросила отца:
- Раскрой, пожалуйста, окно!
В ответ раздался скрип оконной рамы, и они тут же забыли обо мне.

Я спустилась в метро, дождалась поезда на "Пражскую" и только тогда
открыла альбом. Все сиденья в вагоне были заняты, поэтому я стояла у дверей.
Я торопливо перелистывала страницы, мне казалось, что я ищу какую-то
фотографию, но какую именно, я не знала. Знала только, что когда ее увижу,
то вспомню даже не историю, изображенную на ней, а какое-то забытое, давно
потерянное чувство. Меня мучило предощущение этого чувства, и я никак не
могла восстановить его. Оно ускользало.
Я рассматривала старый альбом пятидесятых годов с картонными
страницами. Фотографии не приклеивались к страницам, а вставлялись всеми
четырьмя уголками в полукруглые прорези. В этом альбоме хранилась разгадка,
и я искала ее.
Первые страницы занимали фотографии моей бабки. Она сидела за пианино.
На голове у нее была шишка из волос, обмотанная косой, на шее - нитка
жемчуга. Все фотографии были приблизительно одинаковы, разница заключалась
только в положении пальцев. Ее пальцы свободно разбегались по клавишам,
вокруг нее томились офицеры, и я видела их нависшие лица рядом с ее нежным
лицом.
По вагону пробиралась нищенка с грудным ребенком. Темные морщинистые
руки и глухой платок, сдвинутый на глаза. Она подошла ко мне и молча
протянула ребенка. От младенца пахло чем-то кислым, он спал, и вокруг глаз у
него светились желтые круги тепла.
Я достала из кармана четыре мятые бумажки по сто тысяч и протянула ей.
Нищенка равнодушно приняла их и исчезла в глубине вагона. "Скажу бабке, что
мать не дала ни копейки", - подумала я, листая альбом. Одна из фотографий
привлекла мое внимание: отец держал на руках двухлетнюю меня, у нас были
одинаковые белые футболки с рукавами до локтя; отец протягивал меня вперед к
фотоаппарату, точно так же как нищенка из вагона; но мы оба улыбались и ни о
чем не просили. За нами виднелось раскрытое окно и шкафчик с двумя дверцами
и резной полкой.
Каждый вечер, после детского сада, моя бабка усаживала меня к себе на
колени и мы с ней подолгу разглядывали фотографии.
- А в этом шкап-чике, - говорила моя бабка, - они держат конфеты,
шоколадные с ликером, в больших зеленых коробках. Те конфеты называются
"Пиковая дама". А рядом лежит карамель и жареные орехи - миндаль и арахис в
сахаре... Но этот шкап-чик запирается на ключ, а ключ твоя мама повесила на
цепочку и носит на шее...
И вот понемногу я начала вспоминать это чувство, потерянное в детстве.
Оно медленно окутывало меня, как тепло окутывает человека, пришедшего с