"Екатерина Садур. Зеленая бездна" - читать интересную книгу автора

мороза. От этого чувства предметы становились прозрачными, и сквозь оболочку
неожиданно проступала их суть, но потом вдруг суть оказывалась вовсе не
сутью, а очередной более глубокой оболочкой, потому что из-под нее
проглядывало уже что-то третье. Иногда внешняя поверхность предмета вступала
в спор с внутренними, причем некоторые из них противоречили ей, а некоторые,
наоборот, поддерживали.
Мне нравилось это многоголосье предметов, и то утраченное чувство уже
готово было вернуться, и я бы уже назвала его по имени, как вдруг я
разглядела, что уголки фотографии слегка примяты, как будто бы их недавно
вынимали из прорезей.
Я приподняла уголок фотографии, и из-под нее выскользнул цветной снимок
и записка на обороте тетрадного листка.
Но тут поезд вздрогнул и остановился, двери раскрылись, и снимок упал в
щель между перроном и дверью вагона. И вместо того, что я хотела вспомнить,
я вспомнила позапрошлое лето.
Я успела разглядеть выпавшую фотографию, на ней было два лица: мое,
темное от загара, и рядом чье-то совсем бледное. Мы сидели на веранде
ялтинского кафе. За нами виднелось море. На море штормило...
Это я прошлой зимой запрятала фотографию в наш семейный альбом, хотя
здесь ей было не место. Но ведь наш альбом пестрел лицами совершенно чуждых
друг другу людей, и единственным, что их связывало, - была общая кровь.
Прошлой зимой мой муж выбрасывал эту ялтинскую фотографию в окно
первого этажа, и мне приходилось бежать на улицу и поднимать ее со снега. Он
даже тогда не подозревал, что этот снимок, даже не он сам, а это бледное
личико, так и не принявшее ялтинский загар, - не больше чем разменная карта
между нами. Каждый раз я бежала на улицу не одеваясь, для того чтобы снова и
снова мучить его за то, что я мучилась сама. Меня тяготило наше общее
прошлое, точно так же как его тяготила эта фотография, но когда и она отошла
в прошлое, то я безо всякого сожаления забыла о ней. И сейчас, когда я
представляю, как она лежит на рельсах метро, мне все равно. Мне жалко только
море, проявившееся на снимке...
Я развернула записку: "Приходи в одиннадцать в наше обычное место. Мы
ждем. Г. и Ж.".
Мне показалось, что я что-то помню про эту записку, но что именно, я не
знала. И только всплеск ревности почувствовала я тогда, совсем легкий, как
июльский утренний шторм.
Всего сорок минут до дому, и лето проснулось. Всего сорок минут! Я
ехала и думала про лето...

"Боровицкая"
"Полянка"
"Тульская"
"Серпуховская"
"Нагатинская"
"Нагорная"
"Нахимовский проспект"
"Севастопольская"
"Чертановская"
"Южная"
"Пражская"