"Нина Садур. Панночка (Пьеса в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

отчего сквозь эти голоса слышится стон?
Хвеська. Не слышится, пан Философ. Это в вашей больной голове застрял
тот проклятый стон, а здесь его нету. Ведь нету, Дорош?
Дорош. Нет, я не слышу стона.
Философ. Я слышу стон. Я слышу, как радуется и лепечет жизнь, но сквозь
нее я слышу стон.
Хвеська. Знаю я, кто это стонет. О, я знаю, кто стонет и терзает вашу
голову своим стоном! Это мертвец ворочается во мраке и стонет, что вас нету
рядом с ним!
Дорош. Философ, это стонет ведьма. Но ты ее не бойся. Ты выпей горилки
и плюнь ей на хвост.
Философ. А что может утолить тот стон? Что нужно сделать, чтоб одни
только радостные голоса остались на всей земле и не пугались бы этого стона,
который идет аж из сердца земли и скоро уже наверное расколет землю на
кусочки?

Входит Спирид.

Дорош. Хорошо, что ты пришел, Спирид. Веселей стало.
Философ. Ой лю-лю, мое дитятко...
Дорош (потупясь). Больно видеть, как сильный козак лепечет хуже
младенца и плетет такое, что немудрено и расплакаться...
Спирид. Что за кислые лица, ребята? То ли не кормили вас сегодня? То ли
горилкой обнесли?
Дорош. Такого еще не бывало, чтоб обнесли горилкой, но только ты
погляди, Спирид, на Философа. Какой он был и какой стал. Видишь, как он
стоит перед нами, будто и не наш уже, а ведь такой человек был! Эй, Философ!
Вот видишь, он молчит. И думаешь, он не слышит? В том-то вся и штука, что
слышит, но ему мешают отвечать.
Спирид. Как так мешают? Кто ж может помешать козаку отвечать?
Дорош. Говоришь ты вроде бы хорошо, Спирид. Но вот стоит человек, и
непонятно, что с ним происходит.
Спирид. Что ж, это дело как раз понятное. Он обмерз.
Хвеська. Ой, Спирид! Ты уж сам обмерз от рассуждений своих! Такая жара
стоит на улице!
Спирид. Цыц, баба! (Трогает Философа.) Руки, как лед. Волосы инеем
подернулись, в очах ледок намерз. Обмерзлый человек.
Дорош. Что ж теперь делать, Спирид? Если человек среди лета взял да и
обмерз, то что теперь делать с ним?
Спирид. А что вы удивляетесь, ребята? Человек может обмерзнуть и среди
лета. Вот ты, Дорош, ты не замечал, что, когда твоя очередь бежать в погреб
за горилкой, ты, когда спускаешься в погреб, возьмешь и помедлишь на самой
первой ступеньке? Хоть тебя и жжет жажда, и зовет тебя горилка из погреба,
но однако ж тьма погребная тебя пугает, и ты, конечно, не боишься спускаться
в эту темень и холод, но на всякий случай постоишь на солнышке лишний миг...
Скажешь, что с тобой такого не бывало?
Дорош. А что ж, Спирид, ты правильно сказал. Такое со мной бывало. Но
как только я выскочу из погреба, то и обмерзлость моя вся проходит, потому
что на дворе жарит солнце, а под дубом на лавке сидят мои товарищи, и
грозятся, и машут кулаками в нетерпении, чтоб я нес им скорее горилку... Тут