"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

замечала. Кто знал ее, сокрушенно качали головами, другие просто проходили
мимо. Потом люди перестали попадаться. Она шла по обочине. Стебли паслена и
пижмы ударяли по голенищам, репей зацеплял и пытался притянуть к себе ее
подол, и она невольно обрубала его вниз рукой, чуть подогнув одно колено...
Когда она достигла разбитого большака, встала, сложив руки на животе повыше
и, застыв, стала смотреть на холм. Если пойдет машина, то сначала появится
там, на вершине, потом скатится по склону, исчезнет в овраге, а потом начнет
подниматься по внутреннему склону, и, как в волшебном фокусе, вырастать
вверх из земли, долго не приближаясь, и уж потом полетит прямо на тебя с
ворчанием и грохотом по далеко видному большаку.
Она стояла долго, неподвижно, покорно и обманывала себя, что ничего не
думает. На самом деле единственное, что жило в ней нормальной жизнью -
память, а все остальное или боролось с ней, или подчинялось ей.
Они гуляли тогда с ним так поздно, что не было смысла возвращаться домой.
Тогда они добрели до набережной, долго стояли молча рядом, опершись на
каменный парапет животами и глядя на воду. В ней качались дома
противоположной стороны, прямые линии стен и окон точно повторяли рисунок
ряби, а поверх, ничуть не соперничая и не стирая рисунка, плыли облака, и
все краски так мирно сосуществовали, что, казалось, счастье приплывет к ним
по этой реке и застрянет именно тут, где они стоят.
По правде сказать, так и получилось. Она пошла провожать его на работу.
Огромный универмаг как раз распахнул двери, когда они проходили мимо, и он
остановился, посмотрел на нее, взял крепко за руку и вошел.
- Зачем? - пыталась упереться она.
- Мы должны купить тебе что-нибудь в память об этой ночи, чтоб надолго...
- Надолго?
- Ну, навсегда! - Поправился он... - поэтому она никак не могла продать эту
блузку и еще потому, что каждая ниточка ее хранила столько его тепла и
силы... - она зажмурила глаза и замерла...
У них была своя комната, а когда они, казалось, насытились друг другом,
родилась дочка. И все пошло с начала. Но война, какой там второй... мало ли
о чем он мечтал... сын. Сын... эвакуация... сначала заболела мама... еще по
дороге в теплушке... и она меняла вещи на продукты и лекарства... потом мама
умерла уже здесь через два месяца... сердце не выдержало... а зимой
следующего года простудилась Алиночка, и особо менять уже было нечего...
нужен был сульфидин, свежий куриный бульон, лимон... воспаление легких
оказалось двусторонним...
Она переступила с ноги на ногу и почувствовала, что озябла - "Нехорошо, -
подумала она машинально, - заболею... ни одна холера меня не берет...
Господи, почему ты не забрал меня с ними, если не оставил их со мной?" Но
она знала, что ответа никакого не будет, потому что уже много дней и ночей
задавала ему этот вопрос. "Когда бомба убивает всех сразу - это слава Б-гу.
Чем так мучаться... зачем он меня оставил? Чтобы дождаться Гриши? Но что она
ему скажет? Как объяснит все? И он тоже не пишет уже больше года... ни
извещения, ни обратно вернувшихся ее писем -с пометкой "Адресат выбыл", ни
ответа из бюро розыска ... " Что она скажет ему... и как может сейчас
вспоминать такое!? Но разве это по своей воле наваливаются на нее прошлые
дни? А, может, это слава Б-гу, конец? Она слышала, что перед смертью люди
всегда вспоминают всю свою жизнь, хотят этого или нет - итог подводят...
Ей показалось, что заурчал мотор. Она вся подтянулась, напряглась, поерзала