"В.Сафонов. Дорога на простор." - читать интересную книгу автора

везет - есаул дознается, от кого то письмо.
И опять все хозяйски оглядел.
- Так ладно. Седай на конь, отволочешь в станицу, к есаулу.
Она была горда и счастлива, дышала сильно и ровно; ничего сейчас не
боялась и за сына - легко подумала:
"Время-то какое - казаковать пора"; сгинули, как не бывали, мысли о
своем одиночестве в мире. Но, стыдясь своей радости, потупилась,
отвертываясь от голого ясыря.
- Ой, да не знаю ж я. А ты?
Тут он с чуть приметным озорством шевельнул бровью.
- Мое дело, свекруха, тут. Что делаю - не тебе ведать. А и повидала
меня - зажмурься да отворотись. А гадюку ты оборола - тебе и тащить.
И пошел быстрыми шагами, - недавний, чудной гость в станице, гулевой,
говорят, а будто и не похоже - тихий. Махотка вспомнила всадников на
низеньких конях с тяжелыми тороками у седел, - как въехали они на
михайловские зады. Да ведь не мог он быть среди тех всадников, раз он
сидел на лысом мыске!


Уже замолкла протяжная ночная перекличка караульных, выкликавших, по
обычаю, славу городам, уже гремел майдан и проснулись все, спавшие на нем,
когда вымахнул на вал босоногий человек. Он проехал мимо землянок,
шалашей-плетенок и низких мазаных хат, и все смотрели на страшно
посеченное его лицо, и рваную дерюжину одежды, и черные, тяжко ходившие
бока его лошади.
- Браты! - завопил он еще с коня. - Казаки-молодцы! Беды не чуете!
Дону-реке истребление пришло!
Толстый казак, сидевший на земле, не подумал посторониться. Кидая
правой рукой кости для игры в зернь, он протянул левую и, без видимой
натуги, нажал коню под ребра, и тот откачнулся. Не поднимая головы,
заинтересованно следя за раскатившимися костями, толстый казак сказал
тоненько, бабьим голосом:
- Здрав будь, отче пророче, откуда взялся? Косой заяц принес заячьи
вести.
Приезжий распахнул свою дерюжину. Длинный багровый рубец с запекшейся
кровью тянулся вкось по его груди.
- Слушайте, люди добрые! - прокричал он. - Волки обожрались
человечиной. Ратуйте, души христианские! Паша Касимка идет с янычарами,
полста тысяч крымцев за ним. Струги плывут с Азова, в них окованы гребцы
христианские. Народ посек, города пожег, казаки в степи бежали. Ратуйте,
люди добрые!
Не было тут человека, который не слышал бы уже о турецкой беде. Сотни
казаков, подавшихся сюда из низовых станиц и со степей, произносили о ней
вести. Недаром сбился народ в эту станицу-городок, где был крепче вал и
больше мазаных хат кругом просторного майдана.
Толстый казак сказал:
- А вот ратую, толечко кость еще кинуть...
Он был в шелку, в атласе, в побрякушках - шитые золотом сапоги,
узорный кушак, женское ожерелье на шее. И во всем своем пестром убранстве
он так и сидел прямо на рыбьей чешуе и всяком мусоре, какого было вдоволь