"Франсуаза Саган. Потерянный профиль" - читать интересную книгу автора

узнала то, что уже знала: то есть, что, вне всяких сомнений, мы созданы друг
для друга.
- Но как вы сможете, - добавил Дидье, - работать в Париже и жить в
деревне?
- Посмотрим, - ответила я, - всегда можно найти компромиссное решение.
- Луи не любит компромиссов. Спешу обратить на это ваше внимание.
Я знала это, и это делало меня еще счастливее.
- Конечно, мы найдем, конечно, мы найдем, - весело повторила я.
Погода была прекрасна - как никогда. Мою шею еще жег недавний след
зубов Луи. От выпитого натощак шампанского все расплывалось и летело. Я была
на вершине счастья. Через пять дней, в пятницу вечером, я сяду в поезд, и он
повезет меня в Солонь, к Луи. Я открою его жизнь, его дом, его животных. Там
я буду укрыта от всего.
В тот же вечер Дидье и я ужинали с Юлиусом. Это был очень веселый
вечер. Казалось, Юлиус не меньше моего в восторге от своего намерения, а я
обещала, что благодаря журналу сделаю его вдвойне миллиардером. Он поведал
нам, что уже давно мечтает заняться чём-то, кроме биржи. Он даже просил нас
помочь ему расширить его знания в области искусства. Короче говоря, он
элегантно сменил роль мецената на роль признательного неуча. Он дал понять,
что ему скучно, живопись его занимает, и, войди в нашу игру, он желает
одновременно и развлечься, и просветиться. Он задал мне два-три небрежных
вопроса о том, как я провела коней недели. Я ответила лишь, что не могла
поступить иначе, а он, к моему удивлению, не настаивал на большем. Даже
Дидье отметил позднее, что, быть может, ошибся в нем и что Юлиус, благодаря
мне, обнаружил своего рода бескорыстие, которого он до сих пор за ним не
знал. Неделя прошла очень быстро. Луи звонил мне. Я звонила Луи. Мы
составляли все новые проекты нашего журнала. Дидье повсюду сопровождал меня.
По вечерам я рассказывала ему и Юлиусу о наших новых находках. В четверг мы
ужинали вчетвером, вместе с Дюкре. Он, казалось, в свою очередь, был покорен
благородством и спокойствием Юлиуса А. Крама, а также отсутствием у того
претензии выглядеть интеллектуалом. Я решила сегодня же вечером объявить
Юлиусу, что завтра еду в деревню к Луи Дале, но ужин прошел так весело, все
мы были в таком восторге друг от друга, что в машине мне не захотелось
пускаться в щекотливые объяснения. Я ограничилась, сказав, что еду в деревню
с Дидье, что, впрочем, было правдой, так как последний должен был
сопровождать меня. Он ответил мне: "Не забудьте, что в понедельник мы
ужинаем с Ирен Дебу" - без малейшего оттенка горечи. Я смотрела, как его
почти голый череп, чуть возвышающийся над спинкой сиденья, исчезает в ночи,
и вспомнила, как в тот вечер в Орли он был для меня символом поддержки и
утешения. Сердце мое сжалось на мгновение оттого, что теперь он стал лишь
воплощением одиночества.
Поезд свистел, как сумасшедший, равномерно потряхивая нас, а мне
казалось, мы стоим на месте, и железнодорожники специально бегут по бокам
вагона, опустив голову, с флажками в руке, чтобы обманом внушить нам чувство
скорости. Мы пересели в другой поезд, и я, до сих пор нежно любившая старые
пригородные поезда, теперь пожалела о тех сверхъестественных молниеносных
экспрессах, которые домчали бы меня до моего порта - Луи. Попытавшись
развлечь меня кроссвордом, джином, новостями политики, Дидье смирился,
наконец, что едет с привидением, и принялся перелистывать детектив. Время от
времени он, посмеиваясь, поглядывал на меня, напевая "Жизнь в розовом". Было