"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

пропускать Пугачева через Волгу на Дон. Наконец, "ныне же наскоро" (по
выражению Чернышева, вице-президента Военной коллегии) послали в качестве
главнокомандующего войск против Пугачева генерал-майора Кара.
Генерал был военным опытным - участвовал в ряде сражений времен
Семилетней войны, выполнял сложные дипломатические поручения в Польше; в
1769 году его назначили командиром Иностранного легиона, переименованного
потом в Санкт-Петербургский легион. По случаю нового назначения, очень
важного в глазах властей, императрица дала 14 октября собственноручный указ:
"...Повелеваем вам, как наискорее, туда отправиться и, приняв в свою команду
как там находящиеся войска, так и отправленных с Москвы 300 человек рядовых
при генерал-майора Фреймане да из Новгорода гренадерскую роту, равномерно и,
если в том нужду усмотрите, башкирцев и поселенных в Казанской губернии
отставных столько, сколько надобность потребует, учинить над оным злодеем
поиск и стараться как самого его, так и злодейскую его шайку переловить и
тем все злоумышление прекратить". Рейнсдорп и Брандт должны были оказывать
во всем содействие главнокомандующему.
Кар спешно выехал из Петербурга. По дороге, в Вышнем Волочке, его
догнал курьер и вручил ему манифест, составленный по поручению императрицы в
Государственном совете (решение об этом приняли на заседании 15 октября). В
нем излагалась история самозванца Пугачева, его выступления с "шайкой"
собранных им "воров и бродяг из яицких селений"; говорилось, что он "дерзнул
принять имя покойнаго императора Петра III, произвел грабежи и разорения в
некоторых крепостях по реке Яику, к стороне Оренбурга, и сим названием
маломысленных людей приводит в разврат и совершенную пагубу. Мы, о таковых
матерински сожалея, чрез сие (то есть этим манифестом. - В. Б. ) их
милосердно увещеваем, а непослушным наистрожайше повелеваем от сего безумия
отстать...". Ослушникам манифест от имени Екатерины угрожал всякими карами и
призывал всех споспешествовать генералу Кару "к прекращению сего безбожнаго
между народом смятения и к доставлению скорейшаго способа тому нашему
генерал-майору к истреблению упорственных и к доставлению в его руки самого
того главного вора, возмутителя и самозванца".
Стремясь скрыть от населения происходящее, манифест отпечатали в
типографии Сената тайно, в количестве 200 экземпляров. Текст его Кар должен
был публиковать на месте "обще с губернаторами", то есть с Брандтом и
Рейнсдорпом.
23 октября в Петербурге получили новые донесения (от 7 и 9 октября) из
Оренбурга. Узнав о взятии липких крепостей Пугачевым, тяжелом положении
города, Екатерина тут же потребовала, чтобы архиепископ казанский Вениамин
обратился с увещанием к прихожанам не приставать к самозванцу под страхом
вечного проклятия. Курьеры Военной коллегии поскакали в разные места:
Волконскому приказывалось срочно, на ямских подводах, отправить в Казань
гренадерскую роту Томского полка, генерал-аншефу князю В.М. Долгорукову -
два гусарских эскадрона из Бахмута в Царицын; генерал-майору Кречетникову и
генерал-поручику Каховскому, псковскому и могилевскому губернаторам, -
четыре легких полевых команды (22-я - 25-я) в Саратов (причем делать это "в
наивысшем секрете"). Князь Орлов, генерал-фельдцейхмейстер, должен был
срочно отослать 2 тысячи ружей в Казань, два орудия - в Москву. 700
башкирам, пришедшим из Польши в Смоленск, приказали следовать в Оренбург.
Астраханскому губернатору П.Н. Кречетникову предписали иметь пребывание в
Саратове, чтобы предотвратить переход на сторону Пугачева "инородцев"