"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

манифестом 22 февраля благодарила их за усердие. Но командующий смотрел на
вещи реально, понимая, что дворянское ополчение мало что может сделать в
борьбе, как он сам выражался, с "многолюдной сей и на таком великом
пространстве разсыпавшейся саранчой". Он опять, уже в феврале, просит
прислать несколько полков пехоты, особенно же кавалерии.
Правительство обнародует новые манифесты, принимает дополнительные
меры. Жители всех селений, прилегающих к району восстания, должны были
принять меры предосторожности против "разбойнических шаек" - оставить только
одну дорогу для въезда и выезда, перегородить ее рогатками или воротами для
проверки проезжающих; остальные дороги перекопать или занять караулами.
Специально выбранный смотритель из числа "лучших людей" должен следить,
чтобы не впускать в селение бродяг, воров, нищих, особливо же шайки, не
давать им пропитания и пристанища, отражать их силой, помогать войскам,
которым сообщать о местах сбора "мятежников".
Манифест, обнародованный еще 23 декабря (сочинен графом Паниным и
одобрен Государственным советом), впервые открыто объявляет всему населению
империи Российской о появлении Пугачева у Оренбурга под именем Петра III,
говорит о "нелепости и безумии такого обмана". Интересна аналогия с началом
XVII века, когда тоже появлялись самозванцы: "Богу благодарение! Протекло
уже то для России страшное невежества время, в которое сим самым гнусным и
ненавистным обманом могли влагать меч в руки брату на брата такие отечества
предатели, каков был Гришка Отрепьев и его последователи". После такой
аналогии, исторически неверной, манифест убеждает далее, что ни один
россиянин, носящий достойно это имя, не может не возгнушаться "толь безумным
обманом, каким разбойник Пугачев мечтает себе найти и обольщать невежд,
унижающих человечество своею крайнею простотой, обещая вывести их из всякой
властям подчиненности". И это утверждение не соответствовало
действительности - восставшие во главе с Пугачевым выступали не против
всякой власти, а против власти дворянской; своей же власти в лице Пугачева и
его штаба, атаманов и других выборных лиц на местах они подчинялись с
великой охотой и удовольствием. Но составители и вдохновители манифеста
настойчиво внушают подданным мысль о богоустановленности и вечности власти
их самих и им подобных: "Как будто бы (эти слова представляют собой, по
существу, полемику с Пугачевым, с его якобы стремлением "вывести народ из
всякой властям подчиненности". - В. Б. ) не сам творец всея твари основал и
учредил человеческое общество таковым, что оно без посредственных между
государя и народа властей существовать не может".
Манифесты переводили на татарский язык, распространяя их, таким
образом, не только среди русских, но и среди других национальностей. Все
делалось для того, чтобы отвлечь население от Пугачева, посеять не только
сомнения в его замыслах, но и возбудить ненависть к нему, как якобы
разрушителю всякого порядка и справедливости. С этой же целью власти приняли
меры по отношению к семье Пугачева, его дому в Зимовейской станице.
Жена и дети Пугачева, которого судьба бросает то в одну сторону, то в
другую, впали в крайнюю бедность. По сообщению из Зимовейской станицы, они
"по бедности между дворов бродят". Их разыскали и отослали в Казань к
Бибикову, надеясь, по словам императрицы, что они там могут пригодиться для
"устыдения тех, кои в заблуждении своим самозванцовой лжи поработилась",
Бибиков же в письме Лунину, члену Секретной комиссии; от 19 марта приказал
жену Пугачева "содержать на пристойной квартире под присмотром, однако без