"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

вези кто куда хочет. И буду вас жаловать так, как и прежние государи, а вы
мне за это послужите верою и правдою.
- Довольны, государь, Вашею царскою милостию и готовы Вам послужить.
Пугачев обещал казакам то, что для них было самым насущным и
необходимым, чего их лишали или в чем стесняли постоянно и неуклонно. Он,
сам плоть от плоти казак, затронул наиболее чувствительную струну казацкой
души, и она охотно и благодарно откликнулась на его призыв.
Начались уже хлопоты - приготовить знамена, для чего купить "голи*
разных цветов, шелку и шнура", платье и бархатную шапку для "императора".
Появились и первые осложнения у неграмотного "государя". Казаки попросили
записать на память обо всем, что нужно купить. Пугачев отговорился: нет,
мол, бумаги и чернил, и так все упомните! Но казаки заговорили о другом, для
них более важном, - об императорском указе в Яицкое войско, в котором, как
они, вероятно, ждали, будет затверждено то, что "государь" только что обещал
им на словах.
______________
* Голь - шелковая ткань, вид камки.

- Хорошо, мы и так упомним, - сказал Караваев о покупках и продолжал: -
Но не можно ли написать какого-либо указа в войско?
- Какой указ? - Пугачев удивился, но тут же вышел из положения: - У
меня нет теперь ни писаря и никого здесь нет.
Емельян Иванович в конце приема торопил казаков - надо, мол, быстрее
начинать дело, "чтобы в огласку не вошло", не ждать, пока закончится сенокос
(Караваев и Кунишников по этой причине просили повременить неделю), требовал
переговорить со стариками и приехать к нему "с ответом как можно скорее".
Иначе говоря, двое казаков, получивших аудиенцию у "государя", должны были
обговорить его предложение и дать ответ.
- Если вы будете худо стараться о себе, - заключил Пугачев, - и станете
мешкать, так меня здесь и не сыщете.
- Как нам не стараться, батюшка, будем.
Обсудили место будущего сбора войска. Перебрали разные места - на
Камелях, верстах в 20 от умета, на вершине Таловой речки, но поблизости от
этих мест проходили большие дороги. Остановились на том, что будут на реке
Узень. На прощание Пугачев обещал в следующий раз показать "царские знаки".
- Почему это, Степан Максимыч, - спросил Чучков у Оболяева, когда они
стояли у плетня, а Пугачев ушел в избу, - давеча яицкие казаки величали
Петра Ивановича (Емельян иногда называл себя казаком Петром Ивановым. - В.
Б. ) из Дубовки надежею-государем?
- А вот почему: потому что он государь Петр Федорович.
- Как же это так! Ведь слух был, что государь помер. Да и сам он
называется дубовским казаком. Почему ж узнали, что он такой большой человек?
- Сам батюшка мне поведал и сказал, что он, оставив царство, принял на
себя странствование, большой труд и бедность. Смотрите же, не болтать никому
постороннему! Да и сами называйте его по-прежнему дубовским казаком и
обходитесь с ним просто!
Два человека в глухой яицкой степи быстро поверили в истинность того,
что говорил Пугачев; они хотели верить в то, что их правда наконец-то
восторжествует, им станет легче. В словах Оболяева, одинокого горемыки,
видна вся светлая и бесхитростная вера в доброго, сердечного заступника,