"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

городок за всем этим, "взять на руки", то есть охранять, беречь, "государя".
Пугачев взял сторону Чики, который резонно заметил, что на хуторе Шигаева
многолюдно ("к тебе на хутор много людей ездит"), и это решило дело:
- Нет, чадо мое, - Пугачев обратился к Шигаеву, - поезжай-ка ты с
Караваевым в городок, и исправьте все, что я говорил, а Чику и Мясникова я
оставлю при себе. Они повестят вас о месте, куда войску собраться.
Так было положено начало приближению Зарубина к особе "императора".
Решающую роль сыграло то, что Чика, несмотря на свои нынешние и более
поздние колебания (он видел, что Пугачев никакой не император, а казак, как
и он сам), твердо решил примкнуть к начинавшемуся движению. Во время
перемолвки с Шигаевым он говорил Емельяну Ивановичу:
- А я, батюшка, возьму тебя на свои руки; и не опасайтесь ничего, я все
здешние места знаю. Ведь я сюда для того приехал, чтобы за тобою следовать.
Чика уже, оказывается, приготовил место, где прятать самозванца. От
других казаков он это скрывал. С умета они туда и направились. Емельян
приказал Чучкову тоже покинуть умет, куда вот-вот могла нагрянуть команда,
чтобы арестовать всех, кто был связан с Пугачевым и Оболяевым. По его совету
они поехали на Узени - место в степи, по которому близко друг от друга
протекали две узкие речки; между ними помещались неширокая полоса земли,
местами островки, заросшие густым камышом; в них можно было надежно
спрятаться.
По дороге на хутор братьев Кожевниковых (верстах в 55 от городка, на
реке Малый Чаган), куда ехали спутники, Пугачева брали мучительные сомнения:
примут ли его казаки? Ведь и Зарубин, несмотря на все заверения, не уверен,
что он император; Емельян это чувствовал, понимал. Неужели впереди опять
арест и тюрьма, жестокое наказание и ссылка? А то и хуже?..
- Ваш старшина Иван Окутин, - завел беседу помрачневший Пугачев, -
должен меня знать. Он, я чаю, не забыл, как я жаловал его ковшом и саблей.
Только, братцы, как вы думаете, согласны ли будут принять меня к себе ваши
казаки?
- Не знаем, Ваше величество, примут ли, - говорил Чика и Мясников, -
однако мы всячески постараемся преклонить их на свою сторону.
- Дед мой, покойный император Петр I, в чужих землях странствовал семь
лет, а меня бог привел постранствовать двенадцать.
Спутники его молчали. На душе у Емельяна стало тоскливо, кошки скребли.
Версты за две до хутора они остановились, и Чика поехал поговорить с
хозяином. Еще не стемнело. Опасаясь постороннего взгляда, Пугачев и Мясников
спрятались в лощине. Вечером подъехали к хутору. Их встретил старший из
братьев, Андрей. Младший, Михаил, оробел при виде гостя, хотя тот, в своем
верблюжьем армяке и крестьянской толстой рубахе, походил "во всем на
русского мужика". Здесь же на лавочке сидел отставной казак старик Роман
Шаварновский, живший здесь же, у Кожевниковых, в отдельной избе. Михаил явно
сомневался в Пугачеве, и тот прошел к Шаварновскому. Емельян снова
рассказывал, как его освободил караульный офицер Маслов, как он
странствовал, как его арестовывали. Свое повествование заключил словами:
- Хотя в писании и сказано, чтобы мне еще с год не являться, но я
принужден явиться ныне для того, что не увижу, как вас всех у меня растащат.
Вы держитесь за мою правую полу; и если не отстанете, то будете люди и
станете жить по-прежнему. Если ныне меня не примете, я себе найду место, а
вы тогда уже на меня не пеняйте. Когда хотите, то ныне помогите; я -