"А.Н.Сахаров(редактор). Петр III ("Романовы" #12) " - читать интересную книгу автора

европейскими удобствами гостинице на Невском проспекте.
После того как он занял помещение, соответствующее его положению и
богатству, он освежил свой туалет, подкрепил себя после дороги прекрасным
обедом, приготовленным по всем правилам французской кухни, а затем велел
служившему ему лакею попросить хозяина.
С того дня, когда он покинул отцовский дом и своих друзей в доме
пастора Вюрца в Нейкирхене, молодой человек сильно изменился. На своей
родине он был ещё почти ребёнком и жил в зависимости от воли не терпевшего
возражений отца. Во время пути, окружённый блестящей обстановкой, он стал
чувствовать свою самостоятельность. Он поехал через Берлин, где благодаря
своим родственным связям был принят с распростёртыми объятиями при дворе и в
высших слоях общества. Побуждаемый к продолжению пути священной
обязанностью, взятой им на себя, и страстным желанием возможно скорее
вернуться к любимой подруге детства с известием о спасении чести её
несчастного отца, Бломштедт покинул Берлин, где он в первый раз увидел
большой свет, в первый раз независимо и самостоятельно вступил в общество,
ощущая в себе перемену чувств и воззрений. В его душе поселилось гордое
сознание своего достоинства, а вместе с тем столь присущая юности сильная
жажда одурманивающих жизненных наслаждений. Затем он прожил некоторое время,
по приказанию своего отца, в курляндской столице Митаве, и хотя там,
вследствие отсутствия герцога, и не было придворной жизни, он всё же был
прекрасно принят богатым, гордым, любившим пышную жизнь курляндским
дворянством. В честь его давали блестящие празднества; члены различных
политических партий, ввиду его поездки к великому князю, который, быть
может, в скором времени вступив на престол, мог иметь решающее влияние на
судьбу их герцогства, придавали Бломштедту большое значение; всё это в
конечном счёте пробудило в юноше первые проблески честолюбия. Неопределённые
мечты наполняли его душу. У его герцога, к которому он ехал теперь, быть
может, в скором времени будут сосредоточены в руках все нити судеб
европейских народов; невольно его сердце трепетало от гордой жажды сыграть в
этом великом действе и свою маленькую роль.
Все эти ещё неясные, но уже сильные, ощущения изображались на лице
молодого барона, когда он, гордо поднявшись, принял смиренно вошедшего в
комнату хозяина гостиницы.
Последний был человеком лет за шестьдесят, с белоснежными волосами и
бородой, но ещё ясными, оживлённо блестевшими глазами; на нём был русский
костюм состоятельного мещанина: кафтан с меховой опушкой, шаровары и высокие
сапоги, хотя его манера держать себя свидетельствовала о знакомстве с
европейскими обычаями.
Барон фон Бломштедт учтиво-снисходительно поклонился этому человеку,
окинувшему его внимательным взглядом, и сказал:
- Я желаю сделать визит господину Стамбке, голштинскому министру его
императорского высочества; не можете ли вы достать мне для этой цели карету
или - ещё лучше - сани, - добавил он, - так как, мне кажется, только на них
можно ездить по улицам Петербурга.
Внимательный взгляд хозяина сменился почти сострадательным выражением
на его лице.
- Вот что, господин барон, - сказал он с некоторым колебанием, - если
вы желаете посетить господина Стамбке, то вы, без сомнения, что я уже
заключил по вашему имени, приехали из Голштинии, быть может, по важному делу