"Эмилио Сальгари. Гибель Карфагена [И]" - читать интересную книгу автора

выступит против победителя римлян и спасителя Ганнибала?
--Да здравствует Хирам! Слава Хираму! --дружно ответили воины,
вкладывая свои мечи в ножны.
- Старый друг! Дорога свободна! Иди куда хочешь! - сказал Каспа,
обращаясь к Хираму. - Будь счастлив. Ты свободен!
- Именем Совета Ста Четырех! - кинулся к центуриону Гермон, вне себя
от бешенства. - Я прикажу распять вас, безумцы. Я скормлю вас псам. Я...
- Помолчи! - перебил его Каспа. - Помолчи! Ты казнишь нас? Может
быть... Если только Совет Ста Четырех согласится отдать целый отряд лучших
солдат в жертву твоему безумному гневу, твоей прихоти, да еще в такую
минуту, когда Карфагену нужен каждый человек. Римляне объявили войну
Карфагену. Их грозный флот идет к нашим берегам. Карфаген погибнет! Это вы,
торгаши, это вы, отвыкшие защищать родину и набравшие за деньги наемные
войска, довели его до этого унижения.
- Война! - стоном прозвучало по пиршественному залу. Гермон стоял,
как пораженный громом.


VIII В МОРЕ

Храм, почти неся на руках Офир, вышел в атриум. Его люди следовали за
ним.
Когда они уже были на берегу и садились в спущенную на воду шлюпку,
Хирам увидел, что кто-то помогает ему поместить удобнее Офир.
- Это ты, Фульвия! - обрадовано сказал воин.
- Да, я, господин мой! - отозвалась этруска. - Я разделю с тобой
твою участь.
Лодка заплясала по волнам. Гребцы выбивались из сил. За время
пребывания Хирама во дворце Гермона буря еще усилилась, и лодка еле-еле
плыла.
- Огни! Наша гемиола! - крикнул кто-то из нумидийцев, показывая на
быстро мчавшееся навстречу судно.
- Правь на нее! - ответил Хирам.
- Гей, гемиола! - крикнул он минуту спустя.
- Есть, господин! - отозвался с гемиолы старший гортатор. - В бухте
стало невозможно держаться, и я вывел судно в море.
Минуту спустя шлюпка с беглецами была уже под бортом гемиолы. Миг - и
налетевший вал опрокинул ее. Все пассажиры очутились в волнах.
Но среди них не было ни единого человека, который не плавал бы как
рыба, и кроме того, гортатор не терял ни мгновения: его матросы с баграми и
веревками в руках держались у борта, и потерпевшие крушение один за другим
были извлечены на палубу. Хирам бережно держал в своих объятиях
бесчувственное тело красавицы Офир. Он снес ее в каюту. Следом туда
спустилась Фульвия. Пережитая только что смертельная опасность не истощила
сил дочери Италии:
Фульвия сейчас же принялась помогать приводить в чувство Офир, и
несколько минут спустя прекрасная карфагенянка открыла глаза.
А гемиола, гонимая бурею, мчалась по волнам.
Всю ночь продолжался безумный бег. С полуночи буря перешла уже в
настоящий ураган. Все попытки экипажа судна уйти в открытое море оказались