"Евгений Андреевич Салиас. Крутоярская царевна " - читать интересную книгу автора

Выдают поневоле! С этими гляделками не пройдешь за скромного и тихого
человека. Очки, что ли, синие завести?
И Мрацкий серьезно думал об очках и собирался носить их, но никогда не
собрался. Давнишнее желание Мрацкого было странное, редко встречаемое на
свете. Ему всегда желалось, а в особенности с тех пор, что он был опекуном
крутоярской царевны, слыть за человека самого простого, безучастного ко
всему, смирного и, пожалуй, даже ограниченного.
Цель была простая. Ему хотелось быть волком в овечьей шкуре.
Разумеется, этого никогда не удавалось. Мрацкого за всю его жизнь никто не
любил и все боялись, даже и те, на судьбу которых он не мог ничем повлиять.
С юношества, с первого капральского чина и до отставки уже в чине
полковника, Мрацкий был среди товарищей отрезанным ломтем. Если он оставался
со всеми в приличных отношениях, то благодаря исключительно всеобщей боязни
заводить с ним какую-либо ссору.
Репутация его в Петербурге была нехороша и, бог весть, каким образом
втерся он в дом гетмана Разумовского и совершенно неведомо, почему и как был
избран честным и прямодушным графом Кириллом Григорьевичем в опекуны малютки
Кошевой.
Семья - жена и дети и более полудюжины родственников - относились к
Сергею Сергеевичу на особый лад. Анна Павловна Мрацкая любила мужа потому
только, что "муж есть глава жены, яко Христос - глава церкви". Дети любили
отца тоже на основании пятой заповеди. Родственники и домочадцы любили
Сергея Сергеевича потому, что он был "наш кормилец и поилец".
Впрочем, Мрацкий ни к кому из близких несправедлив никогда не бывал. Он
был только тяжел. Это был семейный камень, придавивший всех, от жены и детей
до последнего дальнего родственника - глухонемого Пучкова.
Чрез несколько минут после появления верхового на дворе в горницу к
Мрацкому вошла высокая и полная женщина. Рост и тучность в ней были таковы,
что из нее легко бы можно было выкроить четырех Сергей Сергеевичей.
Муж и жена были противоположностями во всем, как физически, так и
нравственно. Анна Павловна была добрейшее и тишайшее существо, потому что
была ленивейшая и сонливейшая женщина на свете.
Существование ее проявилось и проявлялось только тем, что она родила
двенадцать человек детей, из коих только шесть были в живых, и теперь
ожидала седьмого или тринадцатого по счету.
Анна Павловна принесла сама письмо, так как в маленькую угловую
горницу, в которой сидел теперь Мрацкий, почти никто не допускался. Только
старик лакей Герасим имел право входить рано утром и обметать пыль со
столов, где лежали кипами всякого рода бумаги.
Помимо опекунского управления у Мрацкого были и другие дела, о которых
ходили в Крутоярске только смутные слухи. Знали наверное только одно, что
Мрацкий один из второстепенных членов соляного откупа.
- Сергей Сергеевич! - выговорила женщина, входя в горницу своей особой
походкой мелкими шажками и переваливаясь с боку на бок.
- Чего еще? - отозвался Мрацкий не оборачиваясь.
- Гонец из Самары от губернатора. Вот!.. - И Анна Павловна протянула
мужу большой пакет с восковой печатью.
Глаза Мрацкого блеснули сильнее. Он взял пакет, повертел его в руках,
затем, не распечатывая, бросил перед собой на стол, вскинул маленькие серые
глаза на жену и выговорил: