"Евгений Андреевич Салиас. Крутоярская царевна " - читать интересную книгу автора

продававшуюся "на побегушки", т. е. как прислуга. Девчонке было всего 14
лет. Жданов купил ее с целью перепродать или подарить, но с тем, чтобы она
попала к добрым людям. Таких долго не находилось, и, не зная, куда девать
свою покупку, он оставил ее на время у себя в доме в помощь своей
стряпухе... А затем как бы забыл о ней...
Прошло года три, и Жданов, как-то однажды вернувшись с охоты, вдруг
заметил, что караимка[5] оправилась и стала очень недурна собой. В этот день
на 17-летней девушке было новое красное платье и она бросилась ему в глаза
поневоле.
Не будь красного платья, Жданов, может быть, еще долго не заметил бы
преображения некрасивой девчонки в красивую девушку.
И он стал замечать ее чаще... т. е. обращать на нее внимание. Караимка
оказалась скромной и очень не глупой, затем оказалась доброй, затем
привязчивой, чувствительной ко всякой ласке.
Как-то вдруг однажды к вечеру Жданов, болтавший с девушкой о пустяках,
заметил, что она "чудно" смотрит на него. Он испугался ее глаз... Он именно
от таких женских взглядов всегда бегал еще смолоду. Жданов решил скорее
продать караимку, чтобы сбыть с рук от "греха".
Но когда наступил час, условленный с соседом для продажи, случилось
целое происшествие.
Караимка собралась топиться, предпочитая смерть разлуке с своим добрым
и ласковым барином...
Разумеется, она осталась в доме и перестала быть на кухне.
Чрез два года у нее родился ребенок, названный по дню рождения
Никифором, но еще чрез год после вторых родов и мать, и мертворожденная
девочка были похоронены вместе.
После потери единственного любившего его существа Жданов снова
по-старому избегал всех женщин на свете.

VIII

На следующий день уже после полудня Мрацкий ожидал в маленькой гостиной
своего товарища-опекуна и главную мамушку. Он вышел из своей рабочей
горницы, так как в ней никогда никого не принимал.
Расхаживая тихими шагами по гостиной, в ожидании приглашенных им на
совещание, Мрацкий раздумывал, очевидно, о чем-то веселом или забавном, так
как изредка ухмылялся, то самодовольно, то презрительно. Наконец он подошел
к окну, остановился и начал шептать вслух:
- Три мышеловки самые настоящие! На каждую мышку по одной! И в каждой
мышеловочке по кусочку говядинки... Вся сила в том, хорошо ли наложены
крючочки, хлопнут ли дверки, когда мои мышата глупые будут дергать говядину.
Да, будет ли удача? Сомнение берет. Ну, да это хорошее дело. Как меня
возьмет раздумье, сомнение, опасение за свой разум и за свою ловкость, так
всегда удача пущая бывает. Относительно головореза Никишки бояться нечего.
Он за сто рублей миллион продаст и после только разочтет, что потерял.
Опасаться надо князька и Борьки. А уж для Никишки третья мышеловка так про
всякий случай заготовлена. Господи помилуй, когда подумаешь, что все дело в
этой тощей выдре Марьяне! Околей она за это время, была бы Нилочка одна на
свете, приставил бы я к ней другую мамку, и были бы обе у меня в кармане. И
был бы мой Илья крутоярским помещиком. За все эти одиннадцать или двенадцать