"Евгений Андреевич Салиас. Крутоярская царевна " - читать интересную книгу автора

- Да, радуется...
- Ведь она его любит, обожает не меньше вас. Он ей, так сказать, брат
родной.
И при этом Мрацкий ехидно глянул своими проницательными и злыми глазами
в строго-хододное лицо Щепиной.
- Да, конечно, - отозвалась Марьяна Игнатьевна. - Вместе росли, что
брат с сестрой - как же не любить!
- Да, да... Именно братнина и сестрина любовь. Душа в душу ведь они
жили, вместе игрывали, дрались, мирились, целовались... Борис Андреевич для
Нилочки - самый близкий человек... Думаю, приглянись кто ей, первому вашему
сынку поведает свою тайну... Прежде вас ему поведает, что сестра брату.
В словах Мрацкого, по-видимому, не было ничего, кроме приятного для
главной мамушки, а между тем Щепина, несмотря на умение сдерживать себя,
умение составлять выражение лица, какое ей хотелось, все-таки теперь не
сдержалась, - брови ее сдвинулись, в глазах виднелся гнев. И это заставило
Мрацкого подумать про себя: "Умная баба, а в этом дура! Думает, никому не
ведомо! Чисто как тетерька, сунула голову в траву, а сама вся наружи и
думает, что коли сама ничего не видит, так и ее не видно".
Мрацкий снова собрался заговорить что-то ехидное, судя по новому
выражению, которое появилось на его лице, но в эту минуту дверь отворилась и
вошел довольно высокий, плотный человек с сильной сединой в коротко
остриженных волосах. Полное лицо было красновато, большие, добродушные,
серые глаза смотрели сонно или были опухши. На нем было русское платье,
кафтан, шальвары и высокие сапоги.
Это был Жданов, вернувшийся поздно с охоты, только что проснувшийся и
поспешивший на приглашение товарища по опекунству. Он поздоровался с Мрацким
и Щепиной, потом торопливо сел тоже к столу и, поглядев на них, начал
улыбаться. Лицо его говорило:
"Ну, вот и я! Звали, беседуйте, я сейчас подмахну, если не рукой, так
разумом. Что ни предложите, я сейчас готов с большим удовольствием".
И в эту минуту Жданов думал:
"Эх, остынет там все! Разогретое потом ешь!"
- С хорошим полем поздравить можно? - спросил Мрацкий.
- Да-с, да-с! - оживился Жданов. - Некуда девать! Две дюжины зайцев
отправил в Самару, в подарок куму, две дюжины к вам, на кухню доставили, да
еще две или три распределили по дому. Нынче к вечеру во всяком-то
крутоярском жителе в животе кусочек зайца будет!
- Нехорошо это, Петр Иванович! - усмехнулея Мрацкий. - Сказывают,
заячье мясо есть не надо.
- Почему так?
- Сказывают, много его есть не надо. Трусливость в человеке от заячьего
мяса распространяется. Сказывают, ешь человек всякий день зайца, то к концу
года будет совсем ледащий... Трус, хуже малого ребенка.
- И, что вы! Полноте! - серьезно отозвался Жданов. - И сколько же я
зайцев в год-то съем. Мое любимое блюдо! А ведь вот, кажется, не трус.
Мрацкий усмехнулся и подумал: "Хорош пример выискал!"

IX

После паузы Мрацкий, переменив голос, невколько важно произнес,