"Евгений Андреевич Салиас. Крутоярская царевна " - читать интересную книгу автора

оглядывая гостей:
- Вот-с, просил я вас, Петр Иванович, и вас, Марьяна Игнатьевна, на
совещание опекунское первейшей важности. Распространяться не буду, сами
сейчас уразумеете, в чем дело. Позвольте вам прочесть письмо, иолученное
мною вчера от губернатора.
Мрацкий достал из бокового кармана бумагу и прочел ее вслух медленно и
внятно. Затем он сложил листок, положил его в карман и вопросительно
взглянул сначала на мамушку, а потом на опекуна.
И тот и другая молчали.
- Ну-с, что ж скажете?
- Да, что же-с... ничего-с! - весело отозвался Жданов.
Мрацкий перевел глаза на Щепину.
- И я тоже, Сергей Сергеевич, ничего сказать не могу... Послушаю
прежде, что вы скажете.
- Извольте! Мое мнение будет такое-с, что князь Льгов жених завидный
для всякой девицы, и, как бы Нилочка ни была богата, все-таки для нее это
пара. Будет она княгиня Льгова, а ей при ее богатстве и при ее красоте
только титулования не хватает. Князь - человек доброго нрава, тихий,
любезный и неглупый, хорошим хозяином тоже будет. Чего же лучше желать?..
Говоря это, Мрацкий не спускал глаз с Щепиной, и, несмотря на старание
той не выдать себя, он все-таки заметил в лице ее полное изумление и
внутренно улыбнулся.
- Стало быть, Сергей Сергеевич, если Нилочка скажет, что князь ей по
сердцу, то и вы согласны будете? - спросила Щепина.
- Конечно-с, а вы разве не будете согласны?
- Что ж мне! Мне счастие моей Нилочки всего дороже. Коли ее счастие в
замужестве с князем, так и господь благослови! Только мало я этого князя
знаю... какой он такой, совсем не знаю... может, злой!..
- Что вы! - воскликнул Мрацкий. - Добрейшей души человек!
- Сказывали тоже - сильно зашибал он, кутил, безобразничал в столицах,
а теперь в Самаре тихоней прикинулся.
- Вздор все! Пустое, Марьяна Игнатьевна. И какой же молодой человек
живет монахом? Женится - остепенится!
Щепина ничего не ответила и с озабоченным лицом наклонилась над столом.
- Ну, а вы, Петр Иванович, как скажете? - обратился Мрацкий к товарищу.
- Я что же-с... Я ничего-с... Только, позвольте доложить, ведь если
Нилочка выйдет замуж, то мы-то с вами сейчас, стало быть, отсюда вон? Нас
сейчас, опекунов-то, побоку?
- Понятное дело, Петр Иванович! Да ведь не век же нам девицу опекать!
Все равно - будет совершеннолетняя, мы должны подобру-поздорову убираться.
Двумя, тремя годами раньше или позже, - не все ли равно.
Жданов ничего не ответил и протяжно вздохнул. Веселое и оживленное лицо
его стало сразу печально.
- Не нравится вам это, Петр Иванович?
- Как же, помилуйте, нравится? - вдруг упавшим голосом выговорил
добродушный холостяк. - Как же это будет нравиться? У вас, Сергей Сергеевич,
состояние большущее! Вы вон все вотчины покупаете, а я-то ведь, извините,
месяц тому назад даже дедовы золотые часы в Самару послал продавать. Выйду я
из опекунов, что же мне делать? К иному богатому барину в доезжачие, что ли,
наниматься?