"Андрей Саломатов. Моя Москва" - читать интересную книгу автора

поскольку ребенок - это пустой сосуд, то что положено в него с детства,
останется там навсегда. В поезде я как-то наблюдал семилетнего мальчугана,
который прошел по вагону, в конце отсортировал из мелочи рубли, а пяти- и
десятикопеечные монеты швырнул назад пассажирам. Причем сделал это с такой
не по-детски презрительной ухмылкой, что на лицах у некоторых пассажиров я
заметил испуг, а отнюдь не возмущение.

Жалко и стариков, часто запущенных и отчаявшихся из-за собственной
беспомощности в изменившемся мире. Эти невольные нарушители конвенции,
дилетанты внедряются на территории профессионалов, а те, естественно, гонят
конкурентов. Но даже опасение быть избитыми какими-нибудь "мы люди не
местные" не отвращает их от нищенствования. Не исключено, что дома их
дожидаются вполне "местные" сыны и дочери-алкоголики. Они ждут денег и
запросто могут отлупить отца или мать, если те плохо сработают. Это тоже
судьба, но уже в виде детей. В общем, каменные джунгли Москвы самые
джунглистые джунгли в России. Однако прокормят всех.

Перехожу на другую сторону проспекта. Здесь начинается многоэтажный
новый Арбат, который я не люблю. Не нравятся мне и Дом книги, и кинотеатр
"Октябрь", и облезлые двадцатипятиэтажные башни. На макетах эти игрушки
выглядят красиво, а в жизни - обычные панельные коробки без каких-либо
признаков архитектурного художества. Стиль то ли по бедности, то ли по
бездарности - а скорее всего и по тому, и по другому - расцветший на
просторах нашей необъятной родины, как чертополох на грядках у нерадивого
хозяина.

Справа - Суворовский бульвар. В семидесятых здесь в симпатичном кафе
"Аромат" собирались московские хиппи - первая неправительственная молодежная
организация. Эти безвредные мальчики и девочки в бисере, пацификах и
фенечках почти по-ломоносовски обедали: три копейки - чай, пять копеек -
булочка. Подкрепившись, они часами на бульваре перекидывались пластмассовыми
тарелками или рассаживались по лавкам и говорили на свои хипповские темы.
Иногда их отлавливали, затаскивали в милицию и половину головы остригали
наголо. Сегодняшние панки выстраивались бы к тем милиционерам в длинную
очередь, но тогда их еще не было.

Затем стражи порядка прочитывали нарушителям социалистической морали
нравоучительную лекцию, которая выглядела примерно так: "... еще раз ...
тогда ... смотрите ... получите ...". И отпускали. Многих из первых хиппи я
знал, поскольку сам частенько сиживал в "Аромате", где за чашкой чая делал
зарисовочки или сочинял свои первые рассказы. Пас этих безобидных пацифистов
некий Шурик, грубо косивший под хипа. То, что он не хиппи, бросалось в
глаза - у него было лицо карманника, пойманного на месте преступления.
Однажды мы с ныне покойным художником Сашей Прониным прижали его в углу и
напрямик спросили: "Шурик, ты стукач?" Вытаращив от ужаса глаза, Шурик
вырвался и после этого не появлялся в "Аромате" больше месяца. Беспечные
хиппи этого даже не заметили.

Сейчас хип уже не тот пошел - грязный, пьяный и не в меру развратный. А
на месте пацифистского кафе "Аромат" появился очередной банк.