"Андрей Саломатов. Моя Москва" - читать интересную книгу автора

Минуя телеграф, сворачиваю на бывшую улицу Воровского, а ныне -
Поварскую. Выхожу на финишную прямую - в конце редакция журнала "Дружба
народов".

Поварская - улица тихая и серьезная и всегда была таковой: уютные
особняки, посольства, важные конторы, тенистые дворики. В общем, старая
Москва, разнообразие вкусов и отсутствие их же, но все вместе чрезвычайно
гармонично. Как написал бы царь Соломон: "Кровли домов наших - кедры,
потолки наши - кипарисы". Унылое однообразие многоэтажек на окраинах очень
даже сказывается на людях. Жилье лепит человека, и человек потом живет
сообразно окружающему. Печальная теорема, доказывать которую не хочется.

У меня было несколько возможностей уехать из Москвы навсегда. Туда, где
с точки зрения бытовых благ мне было бы значительно лучше. По гороскопу я
рыба, хотя и не верю в эту ерунду. Но я почему-то не та рыба, которая ищет,
где глуб-

же, - живу там, где комфортнее душе. А вот в существование души я верю.
У меня в Москве сотни родственников и еще больше друзей и знакомых. Куда же
я без них? Они и есть моя Москва.

Бывший дом Ростовых, а ныне - Союз писателей, и не один даже, а целая
гроздь союзов. В этом уютном дворике приятно и удобно отдыхать. Посредине -
памятник Льву Николаевичу Толстому с книгой в руках. Все чинно, благородно,
как в читальном зале.

Перед входом в редакцию "Дружбы народов" неожиданно встречаю
заведующего отделом; ему, собственно, и несу текст о Москве, который вы
сейчас читаете.

- Слушай, - предлагает он, - давай-ка я прямо здесь прочитаю, что там у
тебя получилось. В такой день не хочется залезать в мрачные кабинеты.

Заведующий садится на зеленую скамейку у подножия Толстого и
углубляется в чтение. А я пускаюсь бродить по двору. Не так давно здесь
обосновались несколько кафе, они же пивные. Расположились по всей
окружности, эдакое кольцо распутства внутри писательского святилища. Сам Лев
Николаевич сидит, размышляет над своей бронзовой книгой и ухом не ведет. А
вот многим писателям обидно. Они было, как когда-то Иисус Христос,
попытались изгнать торговцев из храма литературы, но не вышло - документы на
аренду в порядке, "за все уплочено".

Перед каждым кафе стоит по зазывале. Вид у них невинный и безмятежный,
как у синего безоблачного неба над головой. Прежде чем зайти в редакцию, с
заинтересованным видом прохожусь вдоль злачного пояса. Меня приглашают
отведать восточных блюд и запить пивом. Я вглядываюсь в их лица и начинаю
понимать, что задавать им вопросы, вроде "Лев Николаевич не мешает?", скорее
всего не имеет смысла. Возможно, не знают они, кто такой Толстой, не слышали
никогда, а если и слышали, то давно забыли - не до "зеркала русской