"Григорий Борисович Салтуп. Лента Мебиуса (рассказ)" - читать интересную книгу автора

шампунь. Он прекратил мучить Ивана Ефремовича целинными мемуарами Штирлица
и в ответ на вопрос Ы-Кунг'ола: "Почему не включаешь? Однако, скоро
начало?!" - просто отмахнулся рукой.
За целые сутки он не выговорил ни слова, словно принял обет
молчальника.
Утром стали собираться в дорогу: свернули шкуры, разобрали ярангу,
упаковали нехитрое имущество на две нарты.
Иван Ефремович выловил из стада по два оленя на упряжку, и они
неспешно тронулись к северу, к устью реки Ванкарем.
После двух часов пути, когда Иван Ефремович и Борис Васильевич пили
чай из термоса, неожиданно налетел сверху черно-зеленый вертолет, - олени
забеспокоились, пришли в неистовство, стадо рассыпалось, как скачущие
горошины по полу, - Иван Ефремович вскочил, побежал за исчезающим за сопкой
вертолетом, на ходу крикнул Борису, чтоб тот оставался на месте, и
пропал...
Потом Борис слышал два далеких выстрела. Он попытался собрать
перепуганных оленей в одно место, набегался, вспотел, утомился, но все-таки
с помощью собак удержал оленей вокруг запряженных нарт.
Вернулся Ы-Кунг'ол не один, - он гнал десятка четыре оленей, которых
испугал вертолет.
- Погранец, однако! Браконьер! Два важенка стрелял!
От расстройства Иван Ефремович говорил слова в единственном числе: -
Не люблю офицер, однако. Жадный. Пыжик давай, неблюй * давай. А сам спирт
мало плати. Нехороший паря.
* Неблюй - мех полугодовалого олененка; пыжик - мех неродившегося
олененка.


- Офицер - тьфу! Жадный... Я весной в газету писал, жаловался, а мне
говорит: "Как доказать? Свидетеля нет?" Тьфу!..
Олешки успокоились, стадо "кружало" на месте. Ы-Кунг'ол подобрал еще
теплый и мокрый трупик олененка, - у одной из важенок случился выкидыш.
Быстро ободрал с него темно-серую шкурку:
- Сдавать, однако, надо. Акт писать. Пыжика шкурка. Я жалобу напишу на
офицера, ты, Боря, подпишешь?
- Подпишу.
- Пусть штрафуют браконьера. Жадный офицер, денег много, спирта много,
но все равно жадный, однако.
- Успокойся, Иван Ефремович, покури... Помнишь, я тебе о Крониде
Собакине рассказывал?
- Твой, однако, Бэр'чавчу? Жулик?
- Да, можно и так. Кронид каждое лето офицеров штрафует. Многих. Кого
на десять, кого на двадцать пять рублей. Ты послушай, веселей будет. В его
доме пивной бар на первом этаже, "Петрополь" называется. А рядом, в двух
кварталах, какие-то офицерские тыловые курсы, снабженцев готовят. В пивном
баре их всегда пруд пруди.
Кронид возьмет пару пива, трех раков на подносике, подсядет к майорам,
которые долго сидят и порядком поддали, и давай их заводить:
"Хотите, - говорит, - я рака вареного оживлю?!"
Раки лежат на подносике, красные, как морковки. Майоры, конечно: "Не