"М.Е.Салтыков-Щедрин. Баран-непомнящий" - читать интересную книгу автора

водил: смотрите!
И вдруг этот сон... Что это был за сон, баран решительно не мог
сообразить. Он чувствовал только, что в существование его вторглось нечто
необычное, какая-то тревога, тоска. И хлев у него, по-видимому, тот же, и
корм тот же, и то же стадо овец, предоставленное ему для
усовершенствования, а ему ни до чего -как будто бы дела нет. Бродит он по
хлеву, как потерянный, и только и дела блеет:
- Что такое я во сне видел? растолкуйте мне, что такое я видел?
Но овцы не высказывали ни малейшего сочувствия к его тревогам и даже
не без ядовитости называли его умником и филозбфом, что, как известно, на
овечьем языке имеет значение худшее, нежели "моветон".
С тех пор как он начал сны видеть, овцы с горечью вспоминали о
простом, шлёнской породы, баране, который перед тем четыре года сряду ими
помыкал, но под конец, за выслугу лет, был определен на кухню и там без
вести пропал (видели только, как его из кухни на блюде с триумфом в
господский дом пронесли). То-то был настоящий служилый баран! Никогда
никаких снов он не видел, никаких тревог не ощущал, а делал свое дело по
точному разуму бараньего устава - и больше ничего знать не хотел. И что же!
его, старого и испытанного слугу, уволили, а на его место определили
какого-то празднолюбца,. мечтателя, который с утра до вечера неведомо о чем
блеет, а они, овцы, между тем ходят яловы!
- Совсем нас этот аглецкой олух не совершенствует! - жаловались овцы
овчару Никите. - Как бы нам за него, за фофана, перед Иваном Созонтычем в
ответе не быть?
- Успокойтесь, милые! - обнадежил их Никита. - Завтра мы его
выстрижем, а потом крапивой высечем - шелковый будет!
Однако расчеты Никиты не оправдались. Барана выстригли, высекли, а он
в ту же ночь опять сон увидел.
С тех пор сны не покидали его. Не успеет он ноги под себя подогнуть,
как дрема уже сторожит его, не разбирая, день или ночь на дворе.
И как только он закроет глаза, то весь словно преобразится, и лицо у
него словно не баранье сделается, а серьезное, строгое, как у старого,
благомысленного мужичка из тех, что в старинные годы "министрами" называли.
Так что всякий, кто ни пройдет мимо, непременно скажет: не на скотном дворе
этому барану место - ему бы бурмистром следовало быть!
Тем не менее сколько он ни подстерегал себя, чтобы восстановить в
памяти только что виденный сон, усилия его по-прежнему оставались
напрасными.
Он помнил, что во сне перед ним проходили живые образы и даже целые
картины, созерцание которых приводило его в восторженное состояние; но как
только бодрственное состояние возвращалось, и образы и картины исчезали
неведомо куда, и он опять становился заурядным бараном. Вся разница
заключалась лишь в том, что прежде он бодро шел навстречу своему бараньему
делу, а теперь ходил ошеломленный, чего-то, сдуру, искал, а чего именно -
сам себе объяснить не мог... Баран, да еще меланхолик, - что, кроме ножа,
может ожидать его в будущем?
Но, кроме перспективы ножа, положение барана и само по себе было
мучительно. Нет боли горшей, нежели та, которую приносят за собой
бессильные порывания от тьмы к свету встревоженной бессознательности.
Пристигнутое внезапной жаждой бесформенных чаяний, бедное, подавленное