"Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин: об авторе" - читать интересную книгу автора

желает понять их. Его темы бесконечно разнообразны, расширяясь и обновляясь
сообразно с требованиями времени. Есть у него, конечно, и повторения,
зависящая отчасти от того, что он писал для журналов; но они оправдываются,
большею частью, важностью вопросов, к которым он возвращался. Соединительным
звеном всех его сочинений служит стремление к идеалу, который он сам (в
"Мелочах жизни") резюмирует тремя словами: "свобода, развитие,
справедливость". Под концом жизни эта формула кажется ему не достаточною.
"Что такое свобода", говорить он, "без участия в благах жизни? Что такое
развитие, без ясно намеченной конечной цели? Что такое справедливость,
лишенная огня самоотверженности и любви"? На самом деле любовь никогда не
была чужда С.: он всегда проповедовал ее "враждебным словом отрицанья".
Беспощадно преследуя зло, он внушает снисходительность к людям, в которых
оно находит выражение часто помимо их сознания и воли. Он протестует, в
"Больном месте", против жестокого девиза: "со всем порвать". Речь о судьбе
русской крестьянской женщины, вложенная им в уста сельского учителя ("Сон в
летнюю ночь", в "Сборнике"), может быть поставлена, по глубине лиризма,
наряду с лучшими страницами некрасовской поэмы: "Кому на Руси жить хорошо".
"Кто видит слезы крестьянки? Кто слышит, как они льются капля по капле? Их
видит и слышит только русский крестьянский малютка, но в нем они оживляют
нравственное чувство и полагают в его сердце первые семена добра". Эта
мысль, очевидно, давно овладела С. В одной из самых ранних и самых лучших
его сказок ("Пропала совесть") совесть, которою все тяготятся и от которой
все стараются отделаться, говорит своему последнему владельцу: "отыщи ты мне
маленькое русское дитя, раствори ты передо мной его сердце чистое и схорони
меня в нем, авось он меня, неповинный младенец, приютит и выходит, авось он
меня в меру возраста своего произведет да и в люди потом со мной выйдет - не
погнушается... По этому ее слову так в сделалось. Отыскал мещанишка
маленькое русское дитя, растворил его сердце чистое и схоронил в нем
совесть. Растет маленькое дитя, и вместе с ним растет в нем и совесть. И
будет маленькое дитя большим человеком, и будет в нем большая совесть. И
исчезнут тогда все неправды, коварства и насилия, потому что совесть будет
не робкая и захочет распоряжаться всем сама". Эти слова, полные не только
любви, но и надежды - завет, оставленный С. русскому народу.
В высокой степени своеобразны слог и язык С. Каждое выводимое им лицо
говорит именно так, как подобает его характеру и положению. Слова Дерунова,
например, дышат самоуверенностью и важностью, сознанием силы, не привыкшей
встречать ни противодействия, ни даже возражений. Его речь - смесь идейных
фраз, почерпнутых из церковного обихода, отголосков прежней почтительности
перед господами и нестерпимо резких нот доморощенной политико-экономической
доктрины. Язык Разуваева относится к языку Дерунова, как первые
каллиграфические упражнения школьника к прописям учителя. В словах Фединьки
Неугодова можно различить и канцелярский формализм высшего полета, и что-то
салонное, и что-то Оффенбаховское. Когда С. говорит от собственного своего
лица, оригинальность его манеры чувствуется в расстановке и сочетании слов,
в неожиданных сближениях, в быстрых переходах из одного тона в другой.
Замечательно уменье Салтыкова приискать подходящую кличку для типа, для
общественной группы, для образа действий ("Столп", "Кандидат в столпы",
"внутренние Ташкенты", "Ташкентцы приготовительного класса", "Убежище
Монрепо", "ожидание поступков" и т. п.). Мало таких нот, мало таких красок,
которых нельзя было бы найти у С. Сверкающий юмор, которым полна