"Леонид В.Самофалов. Звездочет " - читать интересную книгу автора

...Прохладное все-таки утречко. Солнце еще не бьет напрямую в дверь,
поэтому и полоса, и дверная ручка, и замок покрыты бисерными капельками
влаги. Разумеется, ни следа отпечатков. На латунном кружке снизу замка, где
есть щелочка для ключа, ни царапинки. Выходит, и к этому непростому замку
ключ тоже не подбирали, его уже имели в кармане. Вот ведь сколько разных
ключей должен был иметь любитель легкой наживы.
Озорник эдакий!
Это ты меня, значит, столько раз награжденного и премированного за
отличное несение службы, меня, у кого стопроцентная раскрываемость стабильно
держится десятки лет, меня, Кузьму Буграева, на состязание умов вызвал?
Да-авай!!
Интересно даже посмотреть, кто это матерого лиса вздумал вдруг обвести
вокруг пальца.
Достал Кузьма Николаевич пачку "Беломора", закурил и огляделся.
Огляделся он: степь да степь кругом, степь просторная, бескрайняя. Не
калмыцкая, что ровна, как стол, а равнина всхолмленная. Где-то ковыльная,
где-то полынная, где-то распаханная и засеянная ячменем да пшеницей. Она и с
овражками да каменистыми бугорками, она и с еловыми да березовыми колками,
что за Уралом, в Европе то есть, зовутся дубравами. Только нет нигде таких
берез, как здесь: стволы их до того белы, что и в безлунье светятся,
угадываются в темноте.
Такая вот она, его родина, родина нагайбаков. Давно когда-то, при царе
Горохе, часть коренных жителей - татар отделилась от магометанства и была
крещена русской церковью. От них-то, крещеных, и пошли нагайбаки. Сами же и
шутят: мы, говорят, стопроцентные атеисты, от магометанства ушли, а к
христианству так и не пришли.
Но обычаи русские переняли, традиционное скотоводство начали совмещать
с земледелием и постепенно перестали отличаться от всех крестьян, сколько их
есть от Прибалтики до Приморья.
Вот только сабантуй остался - светлый праздник с песнями и танцами,
призами и наградами за честный труд. И уж, конечно, со спортивными
состязаниями. Со школьных лет любимый праздник! Уже тогда выделялся Кузя
Буграев среди многих по стрельбе из малокалиберной винтовки и национальной
борьбе. Призами и наградами дом отцовский полнился.
До войны в Шурале не было средней школы, только семилетка. Он хорошо
учился, и на семейном совете решено было определить его в райцентровский
интернат. Окончит, мол, десятилетку, а там, глядишь, на инженера поступит,
будет жить в Магнитогорске, а то и в Челябинске.
Десятилетку Кузьма закончил, а буквально на другой день началась война.
Записывать его, семнадцатилетнего, на фронт решительно отказывались. Долго
он с другом своим и односельчанином Егором Ганелиным обивал порог
военкомата, однажды услышал: Буграева берем.
Еще бы не взять, причитал Егор: ворошиловский стрелок, чемпион области
по классической борьбе в своей весовой категории! Тут как минимум: либо в
снайперы, либо в разведчики. И заплакал Егор при расставании: "Не везет,
зараза! Хоть удавись!" Ему повезло - через год. Попал под Ростов, от него до
Волги бочком отходил, а уж потом, пройдя через огненный смерч Сталинграда,
весь путь до самой Праги пешком прошагал.
А Буграева с небольшой группой ровесников куда-то везли да везли,
наконец привезли, и оказалось - в военно-морское авиационное училище, но не