"Леонид В.Самофалов. Звездочет " - читать интересную книгу автора

до сих пор на редкость удачно скрывал это. Он рассмеялся, глядя на мальчика.
- Сейчас же к умывальнику! - приказала Валентина Степановна.
Митя подчинился беспрекословно. Вымыл руки, вытер, посопел, возвратился
к столу и взобрался на свой стул.
- Другое дело. Хочешь еще сырника? Давай положу?
- Кажется, я совсем наелся. Спасибо.
- На здоровье! Расти большой.
Хозяин стоял спиной к печке, и Митя начал разглядывать эту удивительную
печку с одной дверцей и маленьким поддувалом, всю от пола до потолка
выложенную белой и черной кафельной плиткой в таком сочетании, что глаз
невольно задерживался и все хотелось смотреть и смотреть.
Митя не знал, но догадывался: эту печку хозяин выложил сам.
Он не знал еще, что другими своими стенками печка выходила и в большую
комнату-залу, и в небольшую смежную с нею комнату, что и там она была
облицована плиткой и составляла украшение; но самое главное, когда зимой
хозяйка ее растапливала, всего-то от двух полешек на ней все начинало кипеть
и жариться, а в доме целые сутки сохранялось тепло, даже еще и форточки
открывали.
...Кузьма Николаевич прошел в залу и взял со стула полевую сумку.
- Поедешь со мной или останешься? - спросил мальчика, выходя.
- Поеду, - подхватился Митя, сползая со стула. - До свидания, баб Валь.
- А я? - вскричала Буланкова, загораживая ему дорогу.
- И вы до свидания, - спокойно и вежливо ответил мальчик.

Светло-красный "Москвич" стоял в тени дома, поблекнув от сплошь
покрывших его бисерных капелек влаги. Густая роса лежала на траве и кустах,
от нее взмокли и потемнели жерди прясел, отделяющих один дворовый участок от
другого.
Кузьма Николаевич усадил Митю в кабину, уселся сам, завел мотор и
прогрел до двадцати пяти градусов - четко по инструкции. Затем открыл
створки низких - ниже своего роста - ворот и вывел машину на улицу. Закрыв
ворота, призадумался, глядя на калитку, потом махнул рукой и уселся за руль.
Тем не менее чувство вины некоторое время его преследовало.
Прежде чем выезжать на середину улицы, по укоренившейся привычке всех
водителей посмотрел влево, потом скосил глаза вправо. Улица была окраинная,
тихая; слева она упиралась под прямым углом в другую улицу, а справа - под
острым углом - в Тищевский тракт. Отсюда было видно, как на тракте
заклубилась пыль: грузовик проехал.
Кузьма Николаевич повернул влево, но разгоняться не стал, поскольку
сейчас предстояло повернуть направо и по узкому переулку выехать на тот
самый Тищевский тракт, а там, неподалеку, будет магазин.
На дороге, на самой середине улицы - след велосипеда.
Ровнехонький, словно по шнуру натянутый. Это значит, механически
отметил Кузьма Николаевич, велосипедист мчал на хорошей скорости.
Перед самым переулком след сделался шире и глубже: ясное дело,
притормаживали. Вот уже след и раздвоился на повороте, вот и в переулок
потя...
И тут Кузьма Николаевич тормознул так, что бедняжка Митя едва-едва не
ткнулся носом в панель. Упершись в нее рукой, он с удивлением смотрел на
водителя.