"Николай Самохин. Прощание с весельем " - читать интересную книгу автора

Обратился к фольклору.
Считалку вспомнил детскую: "На золотом крыльце сидели: царь, царевич,
король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой?"
Дальше там события развивались следующим образом: кто-то на вопрос "Кто
ты такой?" отвечал, допустим, - "Царь". И немедленно слетал с крыльца.
Затем, поочередно, слетали царевич, королевич, сапожник, король...
Оставался один - портной, к примеру. Но оставался не для того, чтобы сидеть
на золотом крыльце и пряники кушать. Он водящим становился. Работать должен
был: искать попрятавшихся царевичей-королевичей, чтобы кого-то из них вместо
себя на золотое крыльцо посадить - то есть работать заставить.
И вот, если в игре какая-то логика существовала и даже, я бы сказал,
перекличка с реальной жизнью (хоть ты и царь, а вылезай-ка из кустов, да
принимайся за дело), то сама считалка - еще в детстве меня очень смущала.
Ну, правда: как они там оказались-то, на одном золотом крыльце: и
царь... и портной?
Может, эта считалка и была прообразом такой литературы, когда автор
словно бы в кустах? Он, значит, в кустах, а эти сидят рядышком, чай,
возможно, пьют, беседуют. Один скажет мысль - очень передовая! Другой ему
возразит - тоже крыть нечем.
Автор же из кустов читателям машет: ну-ка, ближе, ребята, ближе! Ну-ка
вот, послушайте. А, каково? Мозгуйте, ребята, мозгуйте.
А по-моему, ни черта они там не усидят - перегрызутся. Кто-то кого-то
да начнет спихивать. А если замешкаются, я лично всегда готов на помощь
прийти - тому, кто мне симпатичнее.
Так что, извините, товарищи.

ТЕПЕРЬ ДЕРЖИСЬ!

С хищениями у нас еще не покончено.
Еще нет-нет да поворовывают.
Тащат, что плохо лежит.
Случается, тащат и то, что лежит вполне хорошо и надежно.
Одним словом, карабчат, сукины дети, кому не лень. Только успевай
поворачиваться.
Но появилась надежда, что скоро это зло будет ликвидировано. Под
корень. Отыскали наконец-то действенное противоядие. Хотя что значит -
появилась надежда? Она никуда не исчезала, она постоянно согревала общество.
У нас, слава богу, с воровством энергично борются - и милиция, и народный,
контроль, и пресса по отдельным его проявлениям которое уже десятилетие
ударяет. И конечно, эта борьба дает громадный эффект. Вернее, давала -
потому что в последнее время к ней как-то попривыкли. В том числе попривыкли
и к прессе, хотя она и очень грозное оружие. И тут, возможно, действует
следующая схема. К примеру, напишут в газете: так и так, некто Иванов,
заведующий складом или там базой, украл. Допустим даже, сообщат, что крепко
хапнул. И в доказательство сумму обнародуют... А кто этого Иванова знает?
Кто в него камень бросит? Кто руки не подаст, плюнет и отвернется?..
Широкая-то общественность Иванова в лицо не знает и пальцем на него показать
лишена возможности. Более того, где-нибудь по месту жительства мы с этим
Ивановым, может быть, каждый день в подъезде вежливо раскланиваемся, не
подозревая, что он и есть тот самый ворюга из фельетона. И если даже ему