"Николай Самохин. Толя, Коля, Оля и Володя здесь были " - читать интересную книгу автора

сложа руки, как барыня; за то, что суюсь не в свое дело...
Методов воспитания у папы несколько. Чаще других он употребляет
показательный, или - как я его про себя называю - метод вопросов и ответов.
- Малыш, а что сейчас на моем месте сделала бы мама? - спрашивает он.
Отвечать нужно так:
- Мама взяла бы ремень.
- Заведомо, - кивает папа. - А я что делаю?
- А ты ограничиваешься замечанием.
- Вот именно, - соглашается папа. - А ты что должна делать?
- А я должна это ценить.
- Молодец, - совсем уже благодушно говорит папа. - Соображаешь.
Это метод понарошечный. Папа любит демонстрировать его перед дядей
Колей и Паганелем, чтобы показать им, какое у него хорошее взаимопонимание с
дочерью.
Второй метод - заугольный. Его папа не любит демонстрировать. Поскольку
углов здесь нет, папа уводит меня за палатку и там, раздувая ноздри,
сдавленным голосом спрашивает:
- Ты чего добиваешься, дрянь?! Хочешь, чтобы я немедленно отправил тебя
домой? Ты этого хочешь, говори?
Можно, конечно, ответить: "Ага, хочу", - все равно ведь папа не
отправит меня одну за пять тысяч километров Но, во-первых, я понимаю: дети -
а я, в глазах папы, ребенок да еще и настырный - не должны так отвечать. И,
во-вторых, мне кажется, что если я так отвечу, раскаленный докрасна папа
просто разорвется на мелкие кусочки.
- Не хочу, - говорю я, потупя голову.
- Ну, смотри! - папа трясет пальцем перед моим носом. - Последний раз
предупреждаю! Последний!
Дядя Коля рубит дрова для костра, моет посуду, проветривает палатки,
ходит за пресной водой. Целыми днями он хлопочет, трубка его, не переставая,
дымит - отчего дядя Коля напоминает маневровый паровоз, снующий туда-сюда по
рельсам.
К морю дядя Коля относится как к одному из обязательных дневных дел:
раз уж приехали за тридевять земель, надо купаться, ничего не попишешь. Раза
три-четыре за день он спускается на пляж, с озабоченным видом сбрасывает
одежду и быстро отплывает метров на пятьдесят. Потом так же быстро
возвращается и бегом выскакивает на берег. Дядю Колю бьет крупная дрожь.
- Б-б-большая теплоотдача, - извиняется он. - Очень скоро замерзаю.
Даже в теплой воде.
- Напрасно ты не хочешь нырнуть, - ласково уговаривает его Паганель. -
Ты лишаешь себя двух третей удовольствия. Там, под водой, совершенно
потрясающий мир.
- Б-б-боюсь, - говорит дядя Коля, прыгая на одной ноге. - Ну его к
лешему. В-вода в уши нальется.
Паганель, больше всех грезивший морем, не купается вовсе. Он сидит на
берегу, скрестив по-восточному ноги, и радуется, глядя, как ныряют другие.
- Правда ведь, замечательно? - заглядывает он нам в глаза. - Ну,
сознайтесь, что это прекрасно. Помните, я говорил: здесь лучше, чем на
Черном море!
У Паганеля такой довольный вид, словно он лично подарил нам и этот
живописный мыс, и маленький пляж, усеянный ракушками, и поднимающийся