"Николай Самохин. Толя, Коля, Оля и Володя здесь были " - читать интересную книгу автора

Этот местный житель сначала с гордостью сообщил Паганелю, что по
генеральному плану развития Владивосток скоро превратится во второй
Сан-Франциско, а затем, схватив его за плечи, стал тыкать лбом то в одно, то
в другое окно, выкрикивая: "Посмотрите направо!.. Посмотрите налево!.."
Дядька беспокоился, видать, как бы приезжий человек не пропустил какой
достопримечательности. У него даже нос вспотел от старания.
Особенно трудно Паганелю пришлось в самом городе, где новые дома и
жилмассивы пошли один за другим. Дорога бежала с сопки на сопку, кинотеатры,
рестораны, здания башенного типа так и выныривали навстречу, и не успевал
Паганель пробормотать: "Апше, действительно здорово", - как распалившийся
местный житель уже поворачивал его в другую сторону, чтобы он успел кинуть
взгляд на бухту Золотой Рог или бывшую Корейскую слободу, которая - и
правда - была очень красива.
Местный житель до того закружил Паганеля, что когда мы вылезли из
автобуса возле железнодорожного вокзала, Паганель, выписывая пологий вираж,
боком-боком пошел прямо под катящийся с горы трамвай. Дяде Коле с папой
пришлось ловить его и, выкручивая руки, оттаскивать в сторону.
День разгулялся. Светило солнце, такое яркое, что казалось, будто
хмурое дождливое утро было не два часа тому назад, а в прошлом году и за две
тысячи километров отсюда. Мимо железнодорожного вокзала с песней шли военные
моряки. Высоко в синем небе летели неторопливые "кукурузники" - в Посьет,
Сучан и порт Находку. А наш поезд уходил только поздно вечером.
Паганель посмотрел на соседнее здание, по фасаду которого тянулись
слова: "Владивосток - порт четырех океанов", - и сказал, что можно
попытаться уплыть морем. И они с папой ушли на разведку, а мы остались
караулить рюкзаки и читать надписи на подоконнике вокзала.
- "С бичей в армию!" - вслух прочел первую надпись дядя Коля и
посочувствовал: - Отпрыгался парнишка.
Рядом было написано почти стихами: "Дорогая Надя! Шлю тебе я привет -
вышли рыбы и конфет!"
"Что делать?" - спрашивали химическим карандашом.
"Делать можно все, - отвечали шариковой ручкой. - Женица или выйти
взамуж. Даже можно... сами догадывайтесь".
Под ответом кто-то нацарапал гвоздем: "Правильно твоя губа шлепнула!
Делать можно все!"
И поверх карандашей, авторучек, гвоздиков были вырезаны слова: "ТЯПА И
БУГАИ ЗДЕСЬ БЫЛИ".
- Ах, Тяпа и Бугай, Тяпа и Бугай! - вздохнул дядя Коля. - Вас-то куда
понесло?.. Куда, вообще, люди едут, старуха?
Я не знала, что ответить. Просто посмотрела вокруг. Все, и правда,
ехали куда-то. В разных направлениях по вокзалу озабоченно спешили люди:
сгибались под тяжестью огромных рюкзаков, несли раздувшиеся авоськи, волокли
бьющие по ногам чемоданы...
- Не надо спрашивать их, - положил мне руку на плечо дядя Коля. - Они
все равно не скажут правды. Они не знают ее. Я тебе отвечу.
У истока любого путешествия, сказал дядя Коля, начиная с плаванья
Христофора Колумба и кончая воскресной вылазкой за город, всегда надо искать
энтузиаста - такого ушастого длинноногого человека, со сбившейся набок
бородой и вытаращенными от восторга глазами... В целом человечество не любит
путешествовать - это надо твердо знать, человечество любит по утрам ходить