"Николай Самохин. Толя, Коля, Оля и Володя здесь были " - читать интересную книгу автора Этот местный житель сначала с гордостью сообщил Паганелю, что по
генеральному плану развития Владивосток скоро превратится во второй Сан-Франциско, а затем, схватив его за плечи, стал тыкать лбом то в одно, то в другое окно, выкрикивая: "Посмотрите направо!.. Посмотрите налево!.." Дядька беспокоился, видать, как бы приезжий человек не пропустил какой достопримечательности. У него даже нос вспотел от старания. Особенно трудно Паганелю пришлось в самом городе, где новые дома и жилмассивы пошли один за другим. Дорога бежала с сопки на сопку, кинотеатры, рестораны, здания башенного типа так и выныривали навстречу, и не успевал Паганель пробормотать: "Апше, действительно здорово", - как распалившийся местный житель уже поворачивал его в другую сторону, чтобы он успел кинуть взгляд на бухту Золотой Рог или бывшую Корейскую слободу, которая - и правда - была очень красива. Местный житель до того закружил Паганеля, что когда мы вылезли из автобуса возле железнодорожного вокзала, Паганель, выписывая пологий вираж, боком-боком пошел прямо под катящийся с горы трамвай. Дяде Коле с папой пришлось ловить его и, выкручивая руки, оттаскивать в сторону. День разгулялся. Светило солнце, такое яркое, что казалось, будто хмурое дождливое утро было не два часа тому назад, а в прошлом году и за две тысячи километров отсюда. Мимо железнодорожного вокзала с песней шли военные моряки. Высоко в синем небе летели неторопливые "кукурузники" - в Посьет, Сучан и порт Находку. А наш поезд уходил только поздно вечером. Паганель посмотрел на соседнее здание, по фасаду которого тянулись слова: "Владивосток - порт четырех океанов", - и сказал, что можно попытаться уплыть морем. И они с папой ушли на разведку, а мы остались - "С бичей в армию!" - вслух прочел первую надпись дядя Коля и посочувствовал: - Отпрыгался парнишка. Рядом было написано почти стихами: "Дорогая Надя! Шлю тебе я привет - вышли рыбы и конфет!" "Что делать?" - спрашивали химическим карандашом. "Делать можно все, - отвечали шариковой ручкой. - Женица или выйти взамуж. Даже можно... сами догадывайтесь". Под ответом кто-то нацарапал гвоздем: "Правильно твоя губа шлепнула! Делать можно все!" И поверх карандашей, авторучек, гвоздиков были вырезаны слова: "ТЯПА И БУГАИ ЗДЕСЬ БЫЛИ". - Ах, Тяпа и Бугай, Тяпа и Бугай! - вздохнул дядя Коля. - Вас-то куда понесло?.. Куда, вообще, люди едут, старуха? Я не знала, что ответить. Просто посмотрела вокруг. Все, и правда, ехали куда-то. В разных направлениях по вокзалу озабоченно спешили люди: сгибались под тяжестью огромных рюкзаков, несли раздувшиеся авоськи, волокли бьющие по ногам чемоданы... - Не надо спрашивать их, - положил мне руку на плечо дядя Коля. - Они все равно не скажут правды. Они не знают ее. Я тебе отвечу. У истока любого путешествия, сказал дядя Коля, начиная с плаванья Христофора Колумба и кончая воскресной вылазкой за город, всегда надо искать энтузиаста - такого ушастого длинноногого человека, со сбившейся набок бородой и вытаращенными от восторга глазами... В целом человечество не любит путешествовать - это надо твердо знать, человечество любит по утрам ходить |
|
|